Артур Хейли - В высших сферах

У Хоудена была еще одна мысль, которую он не высказал. Премьер-министр Канады может иметь в сотовариществе больше влияния, чем при полной независимости. Он может стать посредником с полномочиями и властью, которые увеличатся и расширятся. И в конечном счете, если Хоуден будет держать в своих руках власть, он использует ее на благо своей страны. Главное — и это ключ к власти — не выпускать из рук последней нити независимости Канады.

— Я понимаю, что это важно — передвинуть на север базы ракет, — сказала Милли, — и я знаю, что вы говорили о регионах, производящих продукты питания, — их надо спасать от выпадения радиоактивных осадков. Но мы действительно движемся прямо к войне — разве не так?

Следует ли ему доверить ей свои соображения о том, что война неизбежна и необходимо готовиться к ней, чтобы выжить? По этому вопросу ему придется выступать публично, и почему бы сейчас не попрактиковаться?

— Мы выбираем, на какой быть стороне, Милли, — осторожно начал он, — и делаем это, пока выбор еще чего-то стоит. В известном смысле, поскольку мы верим в то, во что верим, это единственный выбор, какой мы можем сделать. Но есть соблазн отложить решение, не принимать его, сидеть тихо в надежде, что невысказанные соображения сами собой рассосутся. — Он покачал головой. — Но дольше тянуть невозможно.

Она нерешительно спросила:

— А не трудно будет… убедить народ?

Премьер-министр мимолетно улыбнулся:

— Я этого ожидаю. Могут даже начаться беспорядки.

— В таком случае я попытаюсь навести порядок, — сказала Милли.

Произнеся эти слова, она почувствовала прилив теплых чувств и восхищения этим человеком, который достиг на ее глазах столь многого и теперь намеревался взвалить на себя еще больше. Это не было прежнее пылкое чувство, а что-то более глубокое — ей хотелось защитить и оберечь его. С чувством удовлетворения она поняла, что нужна ему.

Джеймс Хоуден тихо произнес:

— Вы всегда наводили порядок, Милли. Это много значило для меня.

И он поставил на стол чашку — это было сигналом, что передышка позади.

По прошествии сорока пяти минут и трех встреч Милли впустила в кабинет достопочтенного Харви Уоррендера.

— Садитесь, пожалуйста. — Голос Хоудена звучал холодно.

Министр по делам гражданства и иммиграции опустил свое высокое крупное тело на стул напротив письменного стола и смущенно поерзал.

— Послушайте, Джим, — сказал он, пытаясь установить задушевную атмосферу, — если вы вызвали меня, чтобы сказать, что я вел себя вечером как идиот, я лучше сам это скажу. Я действительно вел себя как идиот и чертовски об этом сожалею.

— Увы, — колко произнес Хоуден, — немного поздно об этом сожалеть. А кроме того, если вы вздумали вести себя как городской забулдыга, прием у генерал-губернатора едва ли подходящее для этого место. Я полагаю, вам известно, что новость на другой день облетела всю Оттаву. — Он с неодобрением отметил, что костюм на его собеседнике не отутюжен.

Уоррендер избегал смотреть в сверкающие глаза премьер-министра. Он обреченно махнул рукой:

— Да знаю я, знаю.

— Я был бы абсолютно прав, потребовав вашей отставки.

— Надеюсь, господин премьер-министр, вы этого не сделаете. Я очень надеюсь, что этого не будет. — Харви Уоррендер наклонился вперед, обнажив при этом капли пота на лысине. Хоуден подумал, не прозвучала ли угроза в этой фразе и в тоне, каким она была произнесена. Трудно быть в этом уверенным. — Если я могу к этому добавить, — мягко, с улыбкой произнес Уоррендер: к нему явно вернулась обычная уверенность в себе, — что graviora quaedam sunt remedia periculis, или, в вольном переводе из Вергилия, «иные лекарства хуже опасностей».

— Есть где-то также цитата насчет ослиного крика, — со злостью парировал Хоуден: цитаты из классиков, которыми сыпал его собеседник, неизменно вызывали у него раздражение. Затем премьер-министр продолжил сквозь зубы: — Я намеревался сказать, что решил лишь предупредить вас. Предлагаю не провоцировать меня, чтобы я не изменил своего решения.

Уоррендер покраснел и передернул плечами.

— Молчу, молчу, — тихо произнес он.

— Я вызвал вас главным образом, чтобы поговорить о случае с иммигрантом в Ванкувере. Именно таких ситуаций я всегда требовал избегать.

— Ага! — Глаза Харви Уоррендера заблестели от пробудившегося интереса. — У меня об этом, господин премьер-министр, есть полный отчет, и я могу вас полностью информировать.

— Я вовсе не хочу, чтобы мне об этом рассказывали, — нетерпеливо произнес Джеймс Хоуден. — Ваша обязанность — управлять своим департаментом, а у меня в любом случае достаточно более важных дел. — Взгляд его упал на раскрытые папки по межконтинентальной обороне: ему не терпелось вернуться к ним. — Я хочу, чтобы это дело было урегулировано и исчезло со страниц газет.