Артур Хейли - В высших сферах

В основе своей это было то же, что он рассказал Дэну Орлиффу два дня назад. Все это время Алан внимательно слушал, подталкивая его, когда было необходимо, и задавая вопрос или заставляя повторить то, что было неясно. Но больше всего он следил за лицом Анри Дюваля. Лицо это убеждало — оно освещалось или отражало отчаяние, по мере того как Анри вновь переживал то, что рассказывал. Была и боль, а в какой-то момент, когда молодой безбилетник описывал смерть матери, в глазах его заблестели слезы.

«Выступай он свидетелем в суде, — сказал себе Алан, — я бы ему поверил».

Он задал последний вопрос:

— Почему вы хотите здесь остаться? Почему именно в Канаде?

Вот сейчас наверняка будет хитроумный ответ, подумал Алан: скорее всего он скажет, что это замечательная страна и он всегда хотел жить тут.

Анри Дюваль старательно обдумал свой ответ. Затем сказал:

— Все другие говорят «нет». Канада — последнее место, где я попытается. Если здесь нет, я думает, нет дома для Анри Дюваль нигде.

— Что ж, — заметил Алан, — по-моему, я получил честный ответ.

Он почувствовал, что почему-то разволновался. Алан пришел сюда скептически настроенным, готовым при необходимости пройти через юридические процедуры, не ожидая, однако, преуспеть. А теперь он захотел большего. Ему захотелось сделать что-то позитивное для Анри Дюваля — снять парня с корабля и дать возможность построить свою жизнь так, как ему пока не давала судьба.

Но можно ли подобного добиться? Есть ли где-то в законе об иммиграции лазейка, сквозь которую можно протащить этого человека? Возможно, есть, а если так, то нельзя терять времени — надо ее найти.

Ближе к концу беседы капитан Яаабек несколько раз выходил из каюты и возвращался. Сейчас он был в каюте, и Алан спросил:

— Сколько времени ваш корабль пробудет в Ванкувере?

— Должны были простоять пять дней. К сожалению, надо ремонтировать мотор, и теперь мы пробудем тут две недели, а то и три.

Алан кивнул. Две или три недели — это не так уж и много, но все лучше, чем пять дней.

— Если я буду представлять интересы Дюваля, — сказал Алан, — мне надо получить от него письменные указания.

— В таком случае вам надо написать, что требуется, — кивнул капитан Яаабек. — Он может написать свое имя, но и только.

Алан достал из кармана блокнот. С минуту подумал и затем написал:

«Я, Анри Дюваль, в данное время нахожусь на моторном судне «Вастервик» у причала Ла-Пуэнт в Ванкувере. Настоящим письмом обращаюсь с просьбой разрешить мне высадиться в вышеуказанном порту и поручаю Алану Мейтленду из фирмы «Льюис и Мейтленд» выступать в качестве моего адвоката по всем вопросам, имеющим отношение к данному заявлению».

Алан прочел это вслух, и капитан, внимательно выслушав, кивнул.

— Это хорошо, — сказал он Дювалю. — Если мистер Мейтленд должен тебе помочь, поставь свою подпись под тем, что он написал.

Взяв ручку, поданную капитаном, Анри Дюваль медленно и неуклюже детским размашистым почерком написал свое имя на странице блокнота. Алан нетерпеливо ждал. Его единственной мыслью было уйти с корабля и внимательнее изучить мелькнувшую у него мысль. Он чувствовал, как в нем нарастает возбуждение. Конечно, то, что у него на уме, — всего лишь догадка. Но догадка такого рода, что может привести к успеху.

Короткая передышка на Рождество пролетела, словно ее никогда и не было.

В Рождество Хоудены ходили к ранней службе причаститься, а вернувшись домой, принимали до ленча гостей — главным образом официальных лиц и нескольких друзей семьи. Днем к ним приехали Лексингтоны, и премьер-министр просидел два часа, запершись, с Артуром Лексингтоном, обсуждая предстоящий разговор в Вашингтоне. Затем Маргарет и Джеймс Хоуден поговорили по трансатлантическому телефону с находящимися в Лондоне дочерьми, зятьями и внуками, проводившими Рождество вместе. Прошло немало времени, пока завершились все переговоры, и Джеймс Хоуден, взглянув на часы, порадовался тому, что счет от телефонной компании получит его зять — богатый промышленник, а не он. Затем Хоудены пообедали вдвоем, после чего премьер-министр сел в кабинете поработать, а Маргарет стала смотреть телевизор. Это был печальный фильм Джеймса Хилтона «Прощайте, мистер Чипе», и Маргарет вспомнилось, как они с мужем смотрели его в 30-е годы. Роберт Донат, игравший главную роль, также как и сценарист картины, давно умер, а сами Хоудены больше уже не ходят в кино… В половине двенадцатого, пожелав мужу спокойной ночи, Маргарет отправилась спать, а Джеймс Хоуден продолжал работать до часа ночи.