Артур Хейли - В высших сферах

Джеймс Хоуден вздохнул.

— Наверное, мне следует принять Харви Уоррендера. Вам надо куда-то его втиснуть — десяти минут будет достаточно.

— Хорошо, — сказала Милли. — Я вставлю его на сегодняшнее утро.

— Много материалов там накопилось? — спросил Хоуден, потягивая кофе.

Милли отрицательно покачала головой:

— Нет ничего такого, что не могло бы подождать. Несколько срочных дел я передала мистеру Проузи.

— Отлично. — Премьер-министр одобрительно кивнул. — В ближайшие две-три недели так и поступайте, Милли.

Иногда — даже сейчас — он чувствовал странную тоску по Милли, хотя физическое желание давно улетучилось. Иной раз он даже удивлялся, как такое могло быть… как мог возникнуть роман и какое сильное чувство он тогда испытывал. Конечно, было одиночество, от которого всегда страдают парламентарии на задних скамьях в Оттаве, ощущение пустоты, когда долгие часы просиживаешь в парламенте без дела. А в ту пору Маргарет часто отсутствовала… Но все это казалось таким далеким.

— Есть одно дело, но я не хотела бы вас беспокоить. — Милли помедлила. — Пришло письмо из банка. Еще одно напоминание о том, что вы перебрали.

Переключившись на настоящее, Хоуден мрачно произнес:

— Я боялся, что это произойдет.

Как и три дня назад, когда Маргарет заговорила об этом, он почувствовал досаду от того, что приходится заниматься в подобный момент такими вещами. Он полагал, что в какой-то мере сам виноват. Он знал, что стоит ему произнести словечко среди нескольких богатых сторонников его партии и щедрых американских друзей, и существенные суммы будут тихо предоставлены без каких-либо условий. Другие премьер-министры до него проделывали это, а Хоуден всегда уклонялся — главным образом из гордости. Его жизнь, рассуждал он, началась с приюта, где его содержали благотворители, и он не желал, достигнув многого в жизни, зависеть снова от благотворительности.

Он вспомнил, как обеспокоена была Маргарет тем, с какой быстротой исчезали их скромные сбережения.

— Позвоните в трест, — велел он Милли. — Выясните, не может ли мистер Мэддокс приехать ко мне для разговора.

— Я уже думала, что вы, наверное, захотите с ним встретиться, и провела разведку, — ответила Милли. — Свободное время у вас есть завтра во второй половине дня, он тогда и приедет.

Хоуден кивнул в знак согласия. Он был благодарен Милли за быстроту, с какой она действовала.

Он допил кофе — он любил кофе очень горячим, а также сладким и со сливками, и Милли налила ему вторую чашку. Откинув назад мягкое кожаное кресло, он сознательно устроил себе передышку, наслаждаясь немногими лишенными напряжения моментами дня. Через десять минут им снова будет владеть напряжение и он будет занят, работая таким темпом, за которым его аппарату трудно было угнаться. Милли знала это и тоже научилась расслабляться в эти периоды, понимая, что Джеймсу Хоудену это нравится.

— Вы читали расшифровку? — между прочим, спросил он ее.

— Заседания Комитета по обороне?

Взяв еще одно шоколадное печенье, Хоуден молча кивнул.

— Да, — сказала Милли. — Читала.

— И что вы думаете?

Милли задумалась. Хотя вопрос был задан как бы между прочим, она знала, что от нее ждут честного ответа. Однажды Джеймс Хоуден пожаловался ей: «Когда я пытаюсь выяснить, что люди думают, половина говорят мне не правду, а лишь то, что, по их мнению, мне хотелось бы услышать».

— Я размышляла, что же у нас, канадцев, останется, — сказала Милли. — Если это произойдет — я имею в виду, если будет подписан Акт о союзе, — я не представляю, как мы сможем вернуть то, что было до него.

— Да, — сказал Хоуден, — я тоже этого не представляю.

— Что ж, в таком случае не будет ли это началом процесса поглощения? Пока мы не станем частью Соединенных Штатов. Пока вся наша независимость не исчезнет.

Задавая свой вопрос, Милли думала: да так ли уж это и важно, даже если подобное произойдет? Что такое в действительности независимость, если не иллюзия, о которой только говорят? По-настоящему независимых людей не существует, да и не может существовать, это же относится и к странам. Интересно, как воспринимает это Брайан Ричардсон — ей хотелось бы сейчас обсудить с ним ситуацию.

— Возможно, мы действительно будем проглочены или по крайней мере будем так выглядеть, — медленно произнес Хоуден. — Вероятно также, что после войны все может оказаться иначе. — Он помолчал, вытянутое лицо его было задумчиво. Затем продолжил: — Войны, знаете ли, Милли, многое меняют: они изнуряют страны и сокращают империи, и случается, тот, кто считал себя победителем, на самом деле проиграл. Рим обнаружил это, а также и многие другие в свое время — филистимляне, греки, испанцы, французы, британцы. Такое же могло произойти с Россией или с Соединенными Штатами, а потом в конечном счете и с обеими странами, Канада же останется сильной. — Приостановился и добавил: — Люди порой совершают ошибку, считая, что великие перемены в истории всегда происходят не при их жизни.