Артур Хейли - В высших сферах

А Анри Дюваль, улыбаясь во весь рот, смотрел на обоих.

У входа в зал суда, где в то утро должны были проходить слушания, стояла целая толпа. Места для публики были уже все заняты — судебные приставы вежливо, но твердо заворачивали новоприбывших. Продираясь сквозь толпу, не обращая внимания на вопросы следовавших за ним репортеров, Алан провел Анри Дюваля через центральную дверь в суд.

Перед этим Алан задержался, чтобы надеть мантию защитника с белым крахмальным воротничком. Сегодня слушание будет проходить по всем правилам — в костюме, требуемом протоколом. Войдя, он обратил внимание на то, как внушительно выглядит просторный зал, обставленный резным дубом, с толстым красным ковром на полу и под стать ковру — с красными с золотом портьерами на высоких арочных окнах. Сквозь венецианские ставни в зал струился солнечный свет.

За одним из длинных столов для адвокатов на кожаных стульях с прямыми спинками уже сидели Эдгар Крамер, королевский адвокат Э.Р. Батлер и юрист корабельной компании Толланд лицом к судье, на чьем кресле под балдахином был королевский герб.

Алан вместе с Анри Дювалем проследовали ко второму столу. Справа от них за столом для прессы было полно народу; Дэн Орлифф, пришедший последним, с трудом втиснулся между остальными. Судебный клерки судебный репортер сидели под возвышением для судьи. С переполненных мест для публики, позади защитников, доносился приглушенный гул голосов.

Посмотрев вбок, Алан заметил, что два других адвоката повернулись к нему. Они улыбнулись и кивнули, и он ответил им на приветствие. Как и в прошлый раз, глаза Эдгара Крамера были нарочито обращены в другую сторону. Через минуту Том Льюис, тоже в мантии, сел рядом с Аланом. Окинув зал взглядом, он неуважительно заметил:

— Напоминает мне нашу контору, только больше. — Затем кивнул Дювалю: — С добрым утром, Анри.

Алан думал, когда лучше сообщить Тому, что гонорара за проделанную работу не будет, что в приступе гордости он отказался от денег, на которые они имели право, какова бы ни была ссора с сенатором Деверо. Возможно, это будет означать конец их партнерству; самое меньшее — им обоим придется тяжело.

Он подумал о Шэрон. Сейчас он был уверен, что она понятия не имела о том, что предложил ему утром ее дед, — потому она и была отослана из комнаты. Останься Шэрон, она возражала бы, как возразил он. А он вместо того, чтобы поверить, усомнился в ней. И он внезапно, чувствуя себя глубоко несчастным, вспомнил, какие сказал ей слова: «Ты ведь участвовала в этом деле». Ему отчаянно захотелось взять их назад. Наверное, она больше не захочет видеть его.

Он вдруг вспомнил. Шэрон сказала, что будет сегодня утром в суде. Он, изогнувшись, оглядел места для публики. Как он и опасался, ее не было.

— К порядку! — возвестил клерк суда.

Должностные лица, защитник и публика поднялись; судья Стэнли Уиллис в развевающихся одеждах вошел и занял свое место на возвышении.

Когда суд уселся, клерк возвестил:

— Верховный суд, тринадцатое января, дело Анри Дюваля.

Алан Мейтленд тотчас вскочил. Быстро произнес вступительное слово и начал:

— Милорд, на протяжении столетий каждый человек, попадающий под юрисдикцию Короны — находись он в стране временно или нет, — имел право припасть к трону и искать справедливости. Собственно, мой клиент как раз и просит о применении Habeas corpus.

Алан знал, что слушание будет юридической формалистикой, когда он и Э.Р. Батлер будут препираться по поводу неясных положений закона. Но Алан заранее решил по возможности использовать все крохи человечности. И теперь он продолжил:

— Я обращаю внимание суда на приказ о депортации, изданный департаментом по иммиграции. — И Алан процитировал по памяти текст: — «…удержаны и депортированы в то место, откуда вы приехали в Канаду, или в ту страну, откуда вы родом или гражданином которой вы являетесь, или в страну, где вы родились, или в такую страну, которая может быть одобрена».

Поскольку человек, утверждал он, не может быть депортирован одновременно в четыре места, следовательно, должно быть решение, какое из четырех мест выбрать.

— Кто должен принять это решение? — задал риторический вопрос Алан и сам же на него ответил — Приходишь к выводу — власти, издавшие приказ о депортации Однако такое решение принято не было — было лишь сказано, что мой клиент, Анри Дюваль, должен быть пленником на корабле.

Эта акция — или отсутствие таковой — привела, как утверждал Алан, к тому, что капитан корабля был вынужден сделать немыслимый выбор между четырьмя предложениями И Алан пылко заявил: