Артур Хейли - В высших сферах

Центр аргументации в суде переместился. Э.Р. Батлер временно вернулся на свое место, и теперь Алан попытался вернуться на старую почву — к вопросу об апелляции департамента по иммиграции после специального расследования. Э.Р. Батлер тотчас выступил с возражением, но судья постановил, что эта тема может быть поднята, и как бы между прочим добавил:

— Когда защитнику будет удобно, мы можем устроить краткий перерыв.

Алан уже готов был вежливо согласиться с предложением судьи, как увидел, какое облегчение появилось на лице Эдгара Крамера. Он заметил также, что последние несколько минут чиновник ерзал на своем стуле с высокой спинкой, словно ему было неудобно сидеть. И внезапное воспоминание… инстинкт… заставили Алана не спешить.

И он заявил:

— С позволения вашей милости, я хотел бы закончить эту часть моей аргументации до перерыва.

Судья Уиллис кивнул.

И Алан продолжил свое обращение к суду. Он рассмотрел процедуру апелляции, раскритиковав состав совета по апелляции, в котором было трое, в том числе Эдгар Крамер и сотрудники Джорджа Тэмкинхила, занимающегося специальными расследованиями.

Он задал риторический вопрос:

— Можно ли предположить, чтобы подобная группа ликвидировала решение, к которому пришел их близкий по работе коллега? Более того: могла ли такая группа перекроить решение, уже объявленное в палате общин самим министром по иммиграции?

Э.Р. Батлер возбужденно вставил:

— Мой друг намеренно неверно все истолковывает. Совет был создан для пересмотра…

Судья наклонился вперед. Судей всегда раздражают трибуналы из администрации — это Алан знал. И сейчас, взглянув на Эдгара Крамера, он понял, почему решил затянуть заседание. В нем пробудился порочный импульс — злой умысел, в котором до данного момента он не признавался себе. Да и не было в этом необходимости — он знал, что дело выиграно. И с чувством неловкости стал ждать.

Эдгар Крамер, ничего не соображавший, словно сидел под пыткой, слышал этот обмен репликами. И ждал, умоляя про себя о скором окончании, молясь о перерыве, который обещал судья.

Судья Уиллис язвительно заметил:

— Насколько я понимаю, эта так называемая апелляция о проведении специального расследования всего лишь проштемпелеванная департаментом бумажка. В таком случае — ради всего святого — почему надо называть это апелляцией? — И, устремив взгляд на Крамера, судья сурово продолжил: — Я вот что скажу представителю департамента по делам гражданства и иммиграции: у суда есть серьезные сомнения…

Но Эдгар Крамер уже не слышал его. Физическая боль… возникшая ранее и сейчас усилившаяся потребность отлить поглотили его. Его мозг, его тело ничего больше не воспринимали. Невероятно страдая, он отодвинул стул и выбежал из зала.

— Стойте! — резко скомандовал судья.

Крамер не обратил на это внимания. Уже в коридоре, продолжая бежать, он слышал, как судья Уиллис ядовито обратился к Э.Р. Батлеру:

— …предупредите этого чиновника… за неуважение… любая дальнейшая попытка презреть суд… — И потом вдруг: — Объявляется перерыв на пятнадцать минут.

Крамер мог представить себе, как через минуту-другую пресса нетерпеливо, с блеском будет излагать по телефону или письменно эту историю: «Эдгару С. Крамеру, ответственному чиновнику департамента по иммиграции, сегодня пригрозили обвинением в неуважении к суду на слушании дела Анри Дюваля в Верховном суде Британской Колумбии. Крамер, не слушая критического замечания судьи Уиллиса и игнорируя приказ судьи остаться, спешно покинул зал…»

Это появится везде. Об этом прочтут публика, коллеги, подчиненные, начальство, министр, премьер-министр…

А он никогда не сможет объяснить.

Он понял, что карьере конец. Последуют взыскания, и он останется чиновником, но уже без продвижения. Ответственности станет меньше, уважения поубавится. Такое случалось с другими. Возможно, в его случае будет проведена медицинская экспертиза, последует ранний уход на пенсию…

Он пригнулся, прижавшись головой к холодной стене туалета, сдерживая желание пролить горькие слезы.

Том Льюис спросил:

— А дальше что?

— Если хочешь знать, — ответил Алан Мейтленд, — я сам об этом думал.

Они стояли на ступенях здания Верховного суда. Было начало дня — теплого, не по сезону солнечного. Пятнадцать минут назад был вынесен благоприятный приговор. Судья Уиллис постановил, что Анри Дюваля нельзя депортировать на корабль. Следовательно, сегодня вечером Дюваль не уплывет на «Вастервике». Зал суда огласили аплодисменты, которые судья сурово оборвал.