Джон Катценбах - Фатальная ошибка

Но проблема — вероятно, первая из множества, которые еще возникнут, подумала Салли с досадой, — заключалась в том, что О’Коннел в момент вручения ему денег, как прозорливо предположил Скотт, мог иметь при себе диктофон и записать их разговор.

Если это действительно так, то их немедленно разоблачат как лжецов и предъявят им обвинение. Ее адвокатская практика и научная работа Скотта, скорее всего, полетят ко всем чертям. А О’Коннел предстанет перед всеми как невинный агнец, у него будут развязаны руки, и между Эшли и бешеной злобой не останется никаких преград.

И даже если у них все получится, нет гарантий, что О’Коннелу не назначат уменьшенное наказание — возможно, года два. А сколько времени ему надо провести за решеткой, чтобы излечиться от своей одержимости и позволить Эшли вернуться к нормальной жизни? Три года? Пять лет? Десять? И сможет ли она быть уверена в том, что он не возникнет опять на ее пути?

Салли откинулась в кресле.

«Надо убить его», — подумала она.

Она даже вскрикнула от неожиданности, не в силах поверить, что ее сознание породило эту мысль.

Но разве ее жизнь настолько ценна, что ею нельзя пожертвовать? Она не так уж глубоко предана своей работе, ее стали одолевать сомнения относительно связи с Хоуп. Уже несколько недель, а может, и месяцев она не испытывала ни гордости, ни радости по поводу того, что она собой представляет и как живет. Смысл жизни? Смешно даже думать об этом, только ей сейчас было не до смеха. Адвокат в провинциальном городке, стареющая женщина среднего возраста, каждый день замечающая в зеркале новые морщины — следы тревог и беспокойства… Единственная ценность, которую она создала, — это Эшли. И если даже дочь — плод мнимой, обанкротившейся любви, в ней воплотилось все лучшее, что было у них со Скоттом в течение того недолгого периода, когда они жили вместе.

Она подумала, что ради будущего Эшли, в отличие от ее собственного, можно было и умереть.

И опять ужаснулась неуемности своего воображения. «Прямо сумасшествие какое-то», — подумала она. Однако в этом сумасшествии был смысл.

«Убей его», — повторила она себе.

Затем эта назойливая мысль сменилась другой, еще более эксцентричной: «Или сделай так, чтобы он убил тебя и заплатил за это сполна».

Она окинула взглядом книги и бумаги.

Совершенно ясно одно: кто-то должен умереть.

Ночью меня преследовали кошмары — впервые с тех пор, как я взялся за эту историю.

Непрошеные видения заставляли меня вертеться во сне, и я проснулся глубокой ночью в поту. Я прошел в ванную выпить воды и долго смотрел на себя в зеркало. Затем заглянул в детскую, чтобы убедиться, что дети, в отличие от меня, спят спокойно. Когда я вернулся в спальню, жена пробормотала сквозь сон: «Все в порядке?» — и снова уснула, прежде чем я успел ответить. Откинув голову на подушку, я смотрел в бесконечную темноту.

Наутро я позвонил ей.

— Я думаю, мне пора уже поговорить с главными действующими лицами этой драмы, — выпалил я безапелляционным тоном. — Мы слишком долго это откладывали.

— Да, я знала, что в конце концов вы этого потребуете. Но я не уверена, что кто-нибудь из них захочет на данном этапе обсуждать это с вами.

— Они согласны, чтобы их историю поведали миру, но не хотят говорить со мной? — поразился я.

Я чувствовал, что в ней происходит какая-то внутренняя борьба. По мере того как я все глубже вникал в суть этой истории, некоторые ее грани становились слишком острыми.

— Понимаете, я боюсь, — сказала она.

— Боитесь? Чего?

— Все очень неустойчиво. То жизнь перевешивает смерть, а надежда — отчаяние, то наоборот. Слишком многое поставлено на карту.

— Послушайте, я ведь и сам могу найти их и не играть с вами в кошки-мышки, — бросил я. — Просмотрю списки специалистов в соответствующих областях, базы судебно-правовых данных. Загляну на веб-сайты студентов и лесбиянок, на чаты психопатов — куда угодно. Я соберу достаточно информации, чтобы узнать правду, выяснить их настоящие имена и профессии.

— Вы сомневаетесь, что я говорю вам правду?

— Нет. Я просто хочу сказать, что знаю уже достаточно, чтобы докопаться до остального самостоятельно.

— Да, вы можете это сделать, но тогда мне придется отказаться от разговоров с вами. И возможно, вы так и не узнаете, что произошло на самом деле. Вы раздобудете факты, сложите их вместе, и у вас получится целостная картина, но это будет лишь поверхностное двухмерное изображение, суть ускользнет от вас. Вы так и не поймете истинных мотивов. Пойдете вы на такой риск?