Джон Катценбах - Особый склад ума

В соседней комнате забылась неспокойным сном умирающая мать. Была почти полночь, а лопасти вентилятора под потолком лишь гоняли с места на место воздух, до сих пор не остывший после дневной жары.

Окно со старомодными жалюзи было приоткрыто, а за ним виднелась густая, лакричная темнота. В оконную сетку билась ночная бабочка — билась упорно, будто решила покончить с собой. Сьюзен, задержавшая на ней взгляд, подумала, в самом ли деле свет бабочку так влечет, как с незапамятных пор считают романтики и поэты, или же он причиняет ей мучения и она бросается в ярости на их источник, заведомо понимая, что погибнет.

По груди потекла тонкая струйка пота, и Сьюзен промокнула ее футболкой, не отрывая взгляда от листка бумаги, лежавшего перед ней на письменном столе.

Бумага была дешевая, белая. На ней простым шрифтом большими буквами были напечатаны две строчки:

ПЕРВОЕ ЛИЦО ВЛАДЕЕТ ТЕМ,

ЧТО СПРЯТАЛО ВТОРОЕ ЛИЦО.

Сьюзен откинулась на спинку рабочего кресла, постукивая по столу шариковой ручкой, словно барабанщик, который пытается отыскать нужный ритм. В письме не было ничего необычного. Она привыкла к тому, что ей шлют зашифрованные всеми возможными шифрами записки, стишки и криптограммы. Обычно это были признания в любви или страсти или просто приглашение на свидание. Иногда они были непристойны. Очень редко они бросали вызов ее искусству, составленные до такой степени замысловато и непонятно, что она становилась в тупик. Но в конце концов, тем она и зарабатывала себе на жизнь, а потому не считала таким уж и нечестным, когда кто-нибудь из ее читателей повергал ее на лопатки.

Но это послание отличалось от других, и ее беспокоило, что оно пришло не на почтовый ящик журнала. И даже не на ее редакционный компьютер. Нет, его сунули в щель старого ржавого почтового ящика, который стоял в начале их подъездной дорожки, где она и нашла его вечером, вернувшись с работы. И в отличие от почти всех прочих посланий, которые она привыкла разгадывать, это пришло без подписи и обратного адреса. На конверте не было марки и штемпеля.

Мысль о том, что кому-то известно, где она живет, ей не понравилась.

Большинство ее читателей, для кого она придумывала свои загадки, были людьми совершенно безвредными. Программисты. Преподаватели. Бухгалтеры. Иногда полицейские, адвокаты или врачи. Она научилась распознавать их по способу, которым они решали ее головоломки и который отличал стиль их мышления, порой неповторимый, как отпечатки пальцев. Она даже дошла до того, что могла заранее угадать, кто из любителей ее раздела сумеет разгадать ту или иную задачу. Одни шутя справлялись с криптограммами и анаграммами. [1] Криптограмма — тайнопись, ребус. Анаграмма — перестановка букв, посредством которой из одного слова можно составить другое. — Здесь и далее примеч. пер. Другие стали экспертами по литературным загадкам, научившись определять скрытые цитаты или соотносить малоизвестных писателей с историческими событиями. Третьи щелкали как орехи воскресные кроссворды, заполняя клеточки сразу ручкой и ни разу не ошибаясь.

Были, конечно, среди них и другие.

Она всегда боялась столкнуться с каким-нибудь параноиком, который везде ищет скрытый подтекст. Или в каждой ее головоломке видит для себя личное оскорбление.

Безобидных не бывает, говорила она себе. В наше время можно ожидать всего, чего угодно.

И по выходным она брала свой револьвер и уходила на мангровое болото, неподалеку от обветшалого домика из шлакобетона, одноэтажного, на две спальни, в котором прожила почти всю свою жизнь вдвоем с матерью и научилась довольно метко стрелять.

Она еще раз посмотрела на подброшенную записку и почувствовала, как засосало под ложечкой. Открыв верхний ящик стола, она достала свой короткоствольный «магнум .357», вынула из кобуры и положила рядом с монитором. Револьвер этот принадлежал к ее домашней коллекции оружия, насчитывающей с полдюжины экспонатов, в число которых, помимо прочего, входил настоящий автомат: он висел, заряженный, на крючке в стенном шкафу для одежды.

— Не нравится мне, что ты знаешь, кто я и где живу. Мы так не договаривались, я так не играю, — произнесла она вслух.

Сьюзен скривилась при мысли, что сама была недостаточно осторожна, и пообещала себе найти утечку — выяснить, кто из секретарей или помощников редактора дал ее домашний адрес, — а потом предпринять все необходимые шаги, чтобы пресечь это в будущем. Она всегда тщательно оберегала свое инкогнито, считая его необходимой частью не только своей работы, но и жизни.