Томас Харрис - Молчание ягнят

Качество рисунка можно было назвать великолепным. Вместо головы Христа красовалась голова Кларис.

— Когда все это уменьшится до размеров нормального циферблата, не будут видны многие детали, — заметила девушка.

— Да, к сожалению. Но если представить себе большие настенные часы, а? Как вы полагаете, никто не украдет идею, если я не получу патента?

— Вы же собираетесь использовать обычный механизм, правильно? Но он уже запатентован. Я точно не знаю, но, по-моему, патенты выдаются только на целые механические изделия, а дизайн закрепляется авторским правом.

— Вы рассуждаете, как настоящий адвокат. Но, насколько я знаю, в ФБР не держат адвокатов?

— У меня к вам предложение, — сказала Кларис, открывая портфель.

Подошел Барни. Она быстро захлопнула портфель.

Спокойствию санитара можно было только позавидовать. Барни быстро скользнул глазами по портфелю, не заметил никаких запретных вещей и безразличным тоном проговорил:

— Я прошу прощения, если у вас много бумаг, в кладовке есть школьный стол. Хотите, принесу?

«Сразу стану похожа на школьницу. Соглашаться или нет?»

— Мы сейчас сможем поговорить, доктор?

Лектер кивнул.

— Да, Барни, принесите. Спасибо.

Кларис уселась за стол. Санитар ушел.

— Доктор Лектер, у сенатора есть к вам важное предложение.

— Я подумаю. Вы уже успели так быстро переговорить с ней?

— Да. Она ничего не собирается скрывать. Это все, что она может, поэтому торговаться не о чем. Вот, здесь все, все ее единственное предложение. — Кларис оторвала взгляд от портфеля.

Доктор Лектер, убийца девяти человек, молча смотрел на нее. Глаза не выражали ничего, кроме непроницаемой тьмы.

— Если вы поможете нам вовремя найти Буйвола-Билла, так, чтобы Кэтрин Мартин осталась живой и невредимой, вы получите следующее: вас переведут в Административный госпиталь ветеранов в нью-йоркском парке Онеида, в палату с видом на природу. Разумеется, все меры предосторожности сохранятся. Вам будет дана возможность оценивать письменные тесты федеральных заключенных, правда, естественно, не видя и не зная самих преступников, вслепую. Вы получите доступ к книгам, в рамках разумного, конечно.

Кларис оторвала глаза от бумаги.

Молчание Лектера могло означать что угодно.

— А теперь самое интересное: одну неделю в году вы сможете выезжать из госпиталя вот сюда. — Кларис положила на поднос карту. Но Лектер не спешил посмотреть ее. — Плам-Айленд, — продолжала Кларис. — Каждый день всю эту неделю вы будете гулять по берегу или купаться в океане. Охрана не станет подходить ближе, чем на семьдесят метров. Это все.

— А если я откажусь?

— Тогда можете повесить оконные занавески прямо здесь, на стене этой камеры. Возможно, это поможет. У нас больше нечем пугать вас, доктор Лектер. Но я предлагаю вам способ увидеть солнечный свет.

Ей не хотелось поднимать голову и обмениваться с ним взглядами. Их разговор не был противоборством.

— Если я решу кое-что опубликовать, Кэтрин Мартин сможет прийти сюда и поговорить со мной? Естественно, только о Буйволе-Билле. Но поговорить только со мной?

— Да. Можете считать это дополнительным подарком.

— Откуда вы знаете? Чей это подарок?

— Я сама приведу ее сюда.

— Если она еще согласится.

— Придется, значит, спросить об этом ее саму.

Доктор втащил в камеру поднос.

— Хм, Плам-Айленд.

— Ищите к северу от Лонг-Айленда.

— Плам-Айленд. Здесь написано «Центр изучения болезней животных». Что ж, звучит заманчиво.

— Центр находится только в одной части острова. А еще есть великолепный пляж и очень красивые места. Весной там вьют свои гнезда крачки.

— Крачки, — вздохнул Лектер и, слегка приподняв голову, лизнул верхнюю губу. — Ну, Кларис, если пошел такой разговор, то у меня найдется что рассказать вам. Но quid pro quo. Я кое-что скажу вам, вы — мне.

— Хорошо, — кивнула Старлинг.

С минуту помолчав, доктор Лектер проговорил:

— Чтобы стать куколкой, гусеница заворачивается в кокон. А потом появляется из этого места таинственных превращений в виде прекрасного имаго. Вы знаете, что такое имаго, Кларис?

— Да, это взрослое насекомое с крыльями.

— А что еще?

Девушка покачала головой.

— Это термин из старинного, нынче мертвого курса психоанализа. Имаго — это образ родителя, погруженного в бессознательное состояние в самой ранней стадии развития и связанного младенческим аффектом. Слово пришло к нам с восковых бюстов предков древних римлян, которые они несли во время похоронных церемоний. Даже флегматик — Кроуфорд мог бы увидеть какой-то смысл в куколке насекомого.