Томас Харрис - Молчание ягнят

— Моя семья заплатит. Наличными. Моя мать сразу же рассчитается с вами без лишних вопросов. Вот ее личный… Ой! — Сверху прямо на нее летит какая-то черная тень. Нет, всего лишь полотенце. — Вот ее личный телефон: двести два…

— Помойся.

Тот же странный голос. Она уже слышала, как он разговаривал с собакой.

На веревке спускается другое ведро, наполненное теплой мыльной водой.

— Разденься и вымойся вся, иначе я обдам тебя из шланга, — и чуть тише, очевидно обращаясь к собаке: — Да, моя прелесть, обдадим ее из шланга, правда?

Снова над головой слышатся шаги. Глаза уже привыкли к яркому свету. Теперь Кэтрин видит все более отчетливо. Интересно, сколько метров до люка? Прочна ли веревка, на которой висит лампа? Можно ли зацепить ее полотенцем или комбинезоном? Черт возьми, нужно же что-то делать. А проклятые стены гладкие, как стекло.

Небольшая трещина в метре над головой — вот единственная видимая зацепка. Да и то не достать. Кэтрин плотно сворачивает коврик и перевязывает его полотенцем. Затем встает на него, и цепляясь ногтями за стену, пытается дотянуться до трещины. Чуть выше первой, примерно на высоте поднятой руки, кажется, есть еще одна. Но он уже идет, он возвращается, Кэтрин спрыгивает на пол, поднимает голову и видит опускающийся вниз конец черного шланга. На лицо падает несколько ледяных капель. Предупреждение.

— Помойся. Вся.

В ведре плавает мочалка и тюбик с дорогим кремом для смягчения кожи.

Кэтрин раздевается. Все тело тут же покрывается гусиной кожей, соски становятся маленькими и твердыми. Она садится на корточки у самой стены и моется.

— Хорошо. А теперь насухо вытрись полотенцем и вотри в кожу крем. Везде, по всему телу.

От теплой воды тюбик нагрелся. Кэтрин мажется кремом и надевает комбинезон.

— А сейчас подними свою подстилку и помой пол.

Она повинуется, собирает куриные кости и овощи в ведро и поливает пол водой. Возле стены что-то блестит. Какая-то выпавшая из трещины чешуйка. Кэтрин наклоняется, чтобы рассмотреть поближе. Человеческий ноготь, покрытый блестящим лаком.

Ведро поползло наверх.

— Моя мать заплатит вам, — снова обращается Кэтрин к своему тюремщику. — Не задаст ни единого вопроса. Заплатит достаточно, чтобы сделать вас богатым. Если вы иранец или палестинец, или из Движения за свободу чернокожего населения — она даст деньги для вашей организации. Вам надо только…

Свет гаснет. Внезапная непроницаемая темнота. Глухо стукнуло об пол спущенное на тонкой веревке ведро. Кэтрин садится на коврик, пытаясь собраться с мыслями. Что она знает о своем тюремщике? Он живет один. Американец, наверняка белый. Она уже пыталась дать ему понять, что не имеет ни малейшего понятия о том, кто он, какого цвета у него кожа и вообще, как он выглядит. Пыталась делать вид, что после удара по голове на автостоянке абсолютно ничего не помнит. Надеялась, он поймет, что может безо всякого риска отпустить ее.

Мозг отчаянно работает, она напрягается изо всех сил, и наконец, приходит к неизбежному вопросу:

— Этот ноготь, кто-то уже был здесь. Какая-то женщина или девушка. Где она сейчас? Что он с ней сделал?

Несмотря на весь шок и потерю ориентации, голова соображает четко. Крем. Смягчающий крем для кожи. Кожа! Так вот, значит, к кому она попала! Догадка обжигает огнем, она не может подавить рвущегося наружу отчаянного крика и кричит, кричит, кричит, вскакивает на ноги, не помня себя от ужаса бросается на бетонную стену, снова кричит, пока горло не сводит кашлем, и в конце концов, обессилев, падает на коврик, вытягивается во весь рост и беззвучно рыдает, закрыв лицо изодранными в кровь руками.

Оказавшись в комнате санитаров, Кларис Старлинг тут же бросилась к телефону и набрала номер фургона.

— Кроуфорд слушает.

— Я звоню из служебного помещения сразу за зоной повышенной охраны, — быстро проговорила Кларис. — Доктор Лектер спросил у меня, не было ли то насекомое, которое нашли в Западной Вирджинии, бабочкой. Но больше ничего уточнять не стал. Он сказал, зачем Буйволу-Биллу нужна Кэтрин Мартин. Цитирую: «Ему нужна ее кожа с передней части тела вместе с грудью.» Доктор Лектер готов поторговаться. Сказал, что хотел бы получить «более интересное предложение» от сенатора.

— Он сам прекратил разговор?

— Да.

— Как скоро он заговорит снова?

— Думаю, через несколько дней. Но я могла бы попробовать прямо сейчас, если бы смогла передать ему какое-нибудь срочное предложение от сенатора.