Томас Харрис - Молчание ягнят

Позади нее отец Фредерики стучал молотком за одним из многочисленных курятников целого птичьего городка, протянувшегося от кромки воды до самого дома. Кларис еще не видела мистера Биммеля. Соседи сказали, что он дома. Она заметила, что люди в этих местах не особенно жалуют посторонних.

С ней что-то происходило. Ночью, в тот самый момент, когда она поняла, что должна оставить Академию и отправиться на поиски Буйвола-Билла, из ее головы внезапно исчезли все посторонние шумы. Мозг заполнила какая-то странная тишина и спокойствие, хотя где-то в глубине души она чувствовала себя глупой и никчемной школьницей.

Ее уже не трогали никакие мелочи — ни вонь из туалета в самолете до Колумбуса, ни глупость служащего, выдававшего напрокат автомобили. Она покричала на служащего, чтобы тот пошевелился, но не почувствовала при этом ни привычного раздражения, ни каких-либо других чувств.

Кларис дорого заплатила за сегодняшний день, и хотела использовать его с наибольшей пользой и отдачей. К тому же, все ее поиски могли закончиться в любой момент, стоило только кому-то из начальства надавить на Кроуфорда и отобрать у нее временное удостоверение.

Нужно торопиться, но задумываться о том, почему все произошло именно так, или переживать за Кэтрин Мартин, значило бы зря потратить этот последний день и просто-напросто загубить время. Стоит только подумать о ней или представить себя на месте Кимберли Эмберг или Фредерики Биммел — и эти переживания тут же вытеснят из головы все остальные мысли.

Ветер утих, поверхность воды тут же сделалась гладкой и мертвой. У ее ног к берегу прибило легкое перышко. Держись, Кэтрин.

Кларис прикусила губу. Если он все же убьет ее, то пусть хотя бы сделает это профессионально.

Господи, научи нас любить и тревожиться.

И научи нас спокойствию.

Кларис повернулась и направилась к курятнику, из-за которого доносился стук молотка. При ее приближении сотни кур всех цветов и размеров вскакивали с земли и торопливо разбегались в разные стороны.

Густав Биммел, отец Фредерики, оказался высоким плотным мужчиной с простоватым лицом и покрасневшими глазами небесно-голубого цвета. Голову украшала натянутая до самых бровей вязаная шапочка. Стоя под навесом, он пилил на козлах какую-то доску.

Когда он попросил Кларис предъявить удостоверение, она уловила исходящий от него запах водки.

— Не могу сказать вам ничего нового, — проворчал он. — Позавчера вечером ко мне опять приходили из полиции. Хотели сверить все мои показания. Прямо читали мне их и все допытывались: «Правильно? Правильно?» «Да правильно, — говорю, — черт бы вас подрал. Если бы было неправильно, зачем бы мне было все это говорить еще в первый раз?»

— Я пытаюсь вычислить, где… вычислить, где похититель мог видеть Фредерику, мистер Биммел. Где он мог приметить ее и решить украсть.

— Она поехала на автобусе в Колумбус устраиваться на работу. В магазин. Полиция сказала, что она прошла собеседование. Но домой уже так и не вернулась. Куда она еще ходила в тот день, Бог его знает. У ФБР есть ее кредитка, но в тот день она ничего не покупала. Да вы, наверное, и так все это знаете.

— Насчет кредитной карточки — да. Мистер Биммел, скажите, а где все вещи Фредерики, они еще у вас?

— Ее комната наверху.

— Вы позволите мне взглянуть?

Он на минуту замолчал, потом положил молоток на полку и вздохнул:

— Ладно. Пойдемте со мной.

Кабинет Кроуфорда в вашингтонском управлении ФБР был выкрашен в гнетущий серый цвет, но зато имел большие окна.

Стоя у одного из этих окон и поднеся к свету листок, Кроуфорд пытался прочитать текст, отпечатанный точечным принтером, от которого давным-давно приказал избавиться.

Он приехал сюда прямо из похоронного бюро и был занят все утро — торопил норвежцев, чтобы те побыстрее разбирались с дентальными отпечатками пропавшего моряка по имени Клаус, звонил в Сан-Диего, прося ускорить проверку знакомых Распейла по консерватории, где тот преподавал, говорил с таможенниками, которые фиксируют нарушения, связанные с перевозкой живых насекомых.

Через пять минут после прихода Кроуфорда на работу, в дверь его кабинета заглянул заместитель директора ФБР Джон Голби:

— Джек, мы все переживаем и сочувствуем тебе. Спасибо, что пришел на работу. Когда похороны?

— Поминки завтра вечером. А хоронят в субботу в одиннадцать утра.

Голби понимающе кивнул.