Андреас Эшбах - Видео Иисус

Значит, надо пойти и спросить у него самого.

— Я не понимаю, почему это так уж важно, — сердито продолжала Юдифь. — Подземный ход существует, мы знаем, где он начинается и где кончается, и случайно он заканчивается именно там, куда хочет попасть Стивен. Так почему бы нам просто не воспользоваться им? А спросить, кого мы должны благодарить за него, можно и после, как-нибудь при случае.

— Мы только заглянем к нему на минутку, — сказал Стивен. — Одна нога здесь, другая там. Два часа — и мы снова тут. Проблема денег задержит нас гораздо дольше.

— Это не ответ.

— Окей. Тогда ответ звучит так: у меня такое чувство, что это важно для нашего дела.

— Ах, у тебя такое чувство, — насмешливо повторила Юдифь. — Прекрасный повод, я бы сказала.

Стивен сделал непроницаемую мину и решил не реагировать на её насмешки. Если он ей не нравится, то это, в конце концов, её личное дело.

— Да, — ответил он, — именно так. В большей или меньшей степени всё, что мы делаем или не делаем, коренится в наших чувствах.

— Как и у тебя самой, — укорил сестру Иешуа. — По правде говоря, ты не хочешь это делать только потому, что не хочешь принять образ жизни отца.

Юдифь так резко отставила свою чашку кофе, что тёмно-коричневая жидкость выплеснулась через край на запятнанную скатерть. Стивен живо поднял со стола стопку бумаг и для безопасности переложил их на четвёртый, свободный стул.

— Да, — гневно ответила Юдифь. — Совершенно верно. Я не приемлю такой образ жизни. Когда мужчина оставляет свою жену после тридцати лет брака и ещё прикрывается своей набожностью. И никогда не приму.

— Может быть, ты упрощаешь, — ответил Иешуа. — Может быть, есть вещи, которые осложняли брак наших родителей, и, может быть, он только ради нас ждал этого шага, который был ему необходим задолго до того. Вспомни о тех временах, когда тебе было лет семь-восемь, как часто они тогда…

— Тогда почему он не даст ей развод? Раз уж он её оставил, то по крайней мере должен дать ей шанс начать новую жизнь. Ведь сам-то он, в конце концов, так и сделал.

— Традиция велит…

— Ах, традиция! Конечно, вот мы снова пришли к тому же. Традиция. Священная традиция. В этом вы одинаковы — ты и отец. Вы молитесь не Богу, вы молитесь традиции. Вот что я хочу тебе сказать: эта традиция у меня вот где, она означает не что иное, как господство над вами тех людей, которые уже тысячи лет как умерли!

— Традиция есть то, что в течение тысячелетий позволяет народу оставаться единым целым.

— Ах, вон как? Я вся дрожу от благоговения. И какую цену мы платим за это — ты и я и любой в этой стране?

Она лежит на нас проклятием, эта досточтимая традиция, она принуждает нас к вечным воспоминаниям. Воспоминания, воспоминания, их так много, что за ними мы забываем собственную жизнь. Разве не так? Сколько лет минуло с Исхода? Три тысячи? Ну и смекалистые, видать, были у нас предки, если они сорок лет шлялись по пустыне в поисках Земли Обетованной. Они довольствовались хижинами из пальмовых веток и от нужды ели пресный хлеб, в те времена это действительно было разумным решением проблемы. Но теперь? Теперь мы продолжаем на суккот строить шалаши, а на пессах есть опресноки — после трёх тысяч лет всё ещё продолжаем, из года в год, и так будет до скончания дней. Почему мы до сих пор должны сострадать тем людям, кости которых давно уже истлели в земле? Неужто наша жизнь стоит меньше? В самой первой моей машине сломался замок багажника, и я всё время закрепляла его резинкой. Но это же не значит, что отныне все люди навеки должны в своей первой машине привязывать багажник резинкой! А ведь именно это делает с нами наша священная традиция: кто-то когда-то в начале истории что-то сделал, причем действовал при этом по своей доброй воле — но всех нас, кто пришёл после него, он навеки поработил.

Иешуа с чувством неудобства осмотрелся. В зале было не очень многолюдно, столики рядом с ними пустовали, но нарастающая резкость их разговора уже привлекала к себе внимание. Его челюсть нервно задвигалась из стороны в сторону.

— Ну почему ты всегда всё так преувеличиваешь? До абсурда, без… чувства меры…

Юдифь со вздохом капитуляции откинулась на спинку и вперилась взглядом в стол, ища все ответы в выцветшем узоре скатерти.

— Ну, идите же наконец. А я останусь и буду предаваться собственным чувствам.

— Да, именно так мы и поступим, — Иешуа сердито поднялся из-за стола. Стивен тоже встал, чувствуя себя виноватым, как зачинщик этой ссоры.