Сидни Шелдон - Полночные воспоминания

С потолка начали падать горящие головешки. Рухнула стена, вокруг бушевал огонь. Наполеон закричал. Волосы и пижама вспыхнули. Ничего не соображая, он бросился на закрытое окно, выбил его своим телом и, как пылающий факел, полетел вниз с высоты шестнадцати футов.

На следующий день, рано утром, Питер Демонидес вошел в кабинет Константина Демириса.

– Kalimehra, Питер, – приветствовал его Демирис. – Спасибо, что зашли. Принесли?

– Да, сэр. – Он протянул Демирису запечатанный конверт, оставленный у него Наполеоном Чотасом. – Я подумал, вы предпочтете иметь его здесь.

– Правильно подумали, Питер. Позавтракаете со мной?

– Efharisto. Вы так добры, мистер Демирис.

– Коста. Зовите меня Коста. Я давно слежу за вами, Питер. Мне кажется, вас ждет большое будущее. Я подумаю, что бы подходящее подыскать для вас у себя. Вас это интересует?

Питер Демонидес улыбнулся:

– Да, Коста. Меня это очень интересует.

– Ну и прекрасно. Поболтаем об этом за завтраком.

Не реже одного раза в неделю Кэтрин разговаривала с Демирисом по телефону, и это превратилось у нее в привычку. Он продолжал посылать ей подарки, а когда она протестовала, уверял, что это просто в знак признания ее достоинств. «Эвелин рассказала мне, как удачно вы разобрались с Бастером». Или: «Я слышал от Эвелин, что благодаря вашему предложению мы экономим много денег при оплате перевозок».

Честно говоря, Кэтрин и сама гордилась своими успехами. Она обнаружила, что многое в конторе можно усовершенствовать. Вернулись старые навыки, и благодаря ей контора стала работать значительно эффективнее.

– Я очень горжусь вами, – сказал ей Константин Демирис.

И Кэтрин почувствовала, что на душе у нее потеплело. Какой замечательный и внимательный человек.

"Пожалуй, пора начинать действовать, – решил Демирис. После того как он благополучно избавился от Ставроса и Чотаса, единственным человеком, связывающим его с теми событиями, была Кэтрин. Шансов на то, что это выйдет наружу, было мало, но, как выяснил Наполеон Чотас, Демирис не склонен был рисковать. «Жаль, – подумал Демирис, – что ей придется умереть. Она так красива. Но сначала вилла в Рафине».

Он уже купил виллу. Он повезет туда Кэтрин и будет там заниматься с ней любовью, как когда-то Ларри Дуглас занимался любовью с Ноэлли. А потом…

Время от времени что-нибудь напоминало Кэтрин о прошлом. Она прочитала в «Лондон Таймс» о смерти Фредерика Ставроса и Наполеона Чотаса и, возможно, не обратила бы на это внимания, если бы там к тому же не упоминалось, что оба были адвокатами Ларри Дугласа и Ноэлли Пейдж.

В ту ночь она опять видела сон.

Как– то утром ее взволновала другая заметка в газете: «Уильям Фрейзер, помощник президента США Гарри Трумэна, прибыл в Лондон, чтобы обсудить с британским премьер-министром новое торговое соглашение».

Она опустила газету, почувствовав вдруг, как у нее защемило сердце. «Уильям Фрейзер». Он играл такую большую роль в ее жизни. «Что было бы, если б я не бросила его?»

Кэтрин сидела за письменным столом, вновь перечитывая заметку, и улыбка блуждала на ее лице. Уильям Фрейзер был одним из самых дорогих ей людей. От воспоминаний о нем становилось тепло на душе, и она чувствовала себя любимой. И вот он здесь, в Лондоне. "Я должна его увидеть, – подумала она. – Если верить газете, он остановился в гостинице «Клэридж».

Дрожащими пальцами Кэтрин набрала номер гостиницы. Ей казалось, что прошлое вот-вот станет настоящим. Она вдруг поняла, что ей ужасно хочется видеть Фрейзера. «Что он скажет, когда услышит мой голос, когда увидит меня?»

Голос телефонистки сказал:

– Доброе утро. Гостиница «Клэридж».

Кэтрин перевела дыхание:

– Пожалуйста, мистера Фрейзера.

– Простите, мадам. Как вы сказали, мистера или миссис Фрейзер? Ощущение было такое, будто ее ударили. «Какая же я дура! Почему я об этом не подумала? Конечно, он наверняка женат».

– Мадам…

– Я… нет, ничего. Благодарю вас. – Она медленно положила трубку. «Опоздала. Все кончено. Коста был прав. Пусть прошлое останется в прошлом».

Одиночество способно разъедать душу. Каждый нуждается в ком-то, с кем можно было бы разделить и радость, и славу, и страдания. Кэтрин же жила среди незнакомцев, как бы со стороны наблюдала за счастьем семейных пар и прислушивалась к смеху влюбленных. Но жалеть себя она не собиралась.