Дмитрий Поляков-Катин - Берлинская жара

— Ты слишком высокого мнения о наших союзниках.

— Не то, чтобы очень высокого, но все-таки трудно себе представить, как они будут объяснять подобные игрища. Мясники из СС такого наворотили, чего уже не спрячешь.

— То есть ты допускаешь, что перевербовка Баварца может быть связана с этим?

— Как вариант, Пал Михалыч.

— Но чтобы разрабатывать Баварца в таком ключе, необходима поддержка высшего начальства. Шелленберг не из тех, кто действует безоглядно, на свой страх и риск. Отсюда вопрос: санкционирована ли его активность Гиммлером?.. Полагаю, да. А если так, то, похоже, эсэсовская верхушка готовит почву, чтобы начать торг с Западом. И в таком коленкоре наш Баварец, как влиятельный английский агент, может быть им очень даже интересен.

— В таком коленкоре Шелленберг будет крепко повязан с Баварцем. При малейшей опасности он его уберет.

— Будем следить, — подвел черту Ванин. — Ясно одно: Баварца он от себя уже не отпустит. И значит, работать придется в той конфигурации, которая получилась. Оно, может, и к лучшему… а, Сергей?

До начала совещания у наркома госбезопасности Меркулова оставалось пятнадцать минут. От 1-го управления были вызваны Ванин и Костин. Помимо них Меркулов зачем-то пригласил Вашковича, заместителя руководителя 2-го управления, ответственного за контрразведку, а также Комуса из бывшего 3-го секретно-политического управления. Оба последних явно чувствовали себя не в своей тарелке, но предусмотрительно помалкивали, обеспечивая начальнику моральную поддержку.

Ванин уже заканчивал комментировать шифровку, поступившую от Рихтера, когда в кабинет вошел Берия. Все вскочили со своих мест. Быстрым шагом он подошел к столу и, прежде чем сесть, поинтересовался:

— Вы не возражаете, если я тоже послушаю?

Никто, разумеется, не возражал, и только Меркулов подумал: откуда Берия узнал о совещании? Все сели, и Ванин, собравшись с мыслями, продолжил:

— Единственное, что по поручению Шелленберга передал в Лондон Баварец, это то, что встреча со Шварцем прошла успешно, связь с Лейпцигом установлена. Для Лондона Шварц живой, они ждут теперь информацию от него через Берлин. Есть, конечно, вероятность, что в Лейпциг пришлют радиста, но в нынешних условиях она крайне мала. Скорее всего Шелленберг посадит там двойника и будет ждать гостей… Таким образом, — закруглил он свое выступление, — ничего, в сущности, не потеряв, мы оказались в новой реальности, с которой, после тщательного анализа, можем работать дальше. По моему мнению, значение, а главное, возможности группы Рихтера после оперативного маневра Баварца существенно выросли, и нам надо это понимать.

— Разрешите, Лаврентий Павлович? — обратился Меркулов к Берии.

— Твое совещание, Всеволод, — пожал плечами тот.

Меркулов поднялся. Лоск дворянина — то, с чем он никогда не пытался бороться, — в повороте головы, в холеных, узких руках, в манере говорить с внешним достоинством — Меркулов умел этим пользоваться, не опасаясь выглядеть инородным телом.

— Товарищи, мы не можем быть уверены, что Баварец по-прежнему остается нашим сотрудником, что он не перешел под контроль СС, так сказать, полностью. То, что он провалил английскую сеть, не получив от нас одобрения и даже не поставив Центр в известность о своих намерениях, говорит о его неуправляемости, о том, что в своих действиях он руководствуется какими-то своими, нам неизвестными решениями. Второе: где гарантии того, что Баварец не сдал Шелленбергу и нашу сеть? Он говорит, что это не так? Но этого мало. Где гарантии, что он не станет действовать как двойной агент именно против нас, как это уже случалось с радистами из группы Треппера? Заверений Рихтера мне, например, недостаточно. Может быть, я удивлю товарища Ванина, но я считаю, что необходимо немедленно перевести группу Рихтера на подпольное положение, а Баварца, если, конечно, получится, доставить сюда. Повторю: мы не можем подвергать нашу работу и наших людей риску оказаться под контролем врага.

— Что скажешь, комиссар? — спросил Берия.

Скулы Ванина покрылись возбужденным румянцем, но он, как обычно, был сосредоточен и сдержан.

— Я не могу согласиться с мнением товарища Меркулова, — сухо сказал он. — Тому есть несколько причин, но я остановлюсь на главной. С тридцать восьмого года мы работаем вместе в Баварцем бок о бок. Шесть лет. За эти годы от него бесперебойно поступает ценнейшая, достоверная информация и… — Ванин запнулся. — Ну, как он мог сообщить нам о своих намерениях? Его же со всех сторон обложили, даже Рихтер не мог с ним связаться. Только один выход и был — бежать. И мы решили — бежать. И дали ему коридор. А он нашел третий путь. И спас дело. За это его наградить надо. У меня нет гарантированных аргументов, чтобы доказать преданность Баварца. Но мне они не нужны. Потому что я ему доверяю. Понимаете, доверяю как товарищу по оружию. Вот главная причина, по которой я не согласен с мнением товарища Меркулова.