Дмитрий Королевский - Кровавая жара

Жара.

Она, казалось, поглотила и расплавила все: разрушенные и обожженные здания, перевернутые автомобили, деревья и троих несчастных, перемазанных засохшей кровью людей, что вынуждены были сидеть на раскалившейся крыше девятиэтажки и ждать спасительных сумерек. Однако наступивший вечер мог спасти только от одного, от второго же он был абсолютно бесполезен и, в большей мере, помогал этому. И этим вторым были – ЗОМБИ.

Жара.

Жуткая, изнуряющая, густая от стоявшего в ней запаха разлагающейся человеческой плоти. И никакого намека на дуновение ветра. Полный штиль.

Денис перевернулся на живот и выдернул из уха вакуумный наушник.

– Еще два часа – и солнце скроется, – тихо сказал он, оглядывая друзей.

Да, потрепала же их жизнь за последние два месяца! Санек все свое недолгое существование (17 лет) подвергавшийся насмешкам за излишний вес и носивший обидное прозвище Пона (от слова пончик), в данный момент мало чем напоминал страдающего ожирением человека. Выпирающий из-за ремня живот, как и пухлые, обросшие юношеским пушком щеки, исчезли, как будто их и не было. А Пашка, и без того худющий, Кощей Бессмертный, как порой называла его тетя Надя, его покойная мать, которой он собственноручно отрубил голову, стал буквально прозрачным. Подранная, грязная одежда висела на нем, как на вешалке. Сам Денис, имевший довольно неплохую фигуру, что называется, от природы, выглядел сейчас куда хуже, чем два месяца назад. Черные от солнца лицо и руки парня избороздили кривые, рваные шрамы, уже зажившие, и совсем недавние, слегка зарубцевавшиеся.

– Я посмотрю? – шепотом спросил Пашка, друзья его звали просто Клим, по первому слогу фамилии Климов.

Лёс (свое прозвище Денис получил среди друзей и одногруппников за безумную, многолетнюю любовь к немецкой рок-группе «Rammstein». Прим. Автора: «Los»_album – «Reise, reise» 2004 г.) и Пона одобрительно кивнули. Клим отложил двуствольное охотничье ружье в сторону и подполз к краю крыши.

– Трое! – одними губами сказал он, для понятности показав три пальца, один из которых был перемотан побагровевшим от крови бинтом, и пополз обратно. – Уходят потихоньку, ублюдки! – уже громче проговорил он, поравнявшись с друзьями.

– Не факт, что их в здании нет, – садясь на корточки, отрешенно проговорил Лёс, щурясь от солнца и от текущего в глаза пота. – Надо же было так нарваться, вот вам парни и центр города! Я сразу не хотел сюда соваться!

– Зато теперь у нас есть жратва! – блаженно потягиваясь и потирая живот, прошептал Санек Пона.

– Да, есть, а заодно и сами чуть ею не стали, – сказал Лёс, вставляя наушник в ухо и нажимая что-то на своем MP3-шнике.

– Ах ты, щенок!!!

Отец в который раз заорал на меня, но сейчас, ко всему прочему, добавилась звонкая, обжигающая, словно крапива, пощечина. Я пошатнулся, хмель разом вылетел из заполненной туманом головы, и я увидел плачущую мать.

– Вместо того, чтобы найти работу и, наконец, научиться зарабатывать самому, ты пьешь и целыми днями шатаешься по городу!!!

Отец сжал кулаки.

– Витя, не трогай его! – Рыдающая мать подскочила к нему. – Денис, что же ты делаешь, сынок?!! – это уже ко мне.

– Уйди, мать! – Отец освободился от ее рук. – Я сам с ним поговорю!

Я молча подошел к столу, сгреб с него флэш-плеер и пару MP3-дисков.

– Куда собрался?!! – Сильная рука отца развернула меня, его глаза, полные бурлящей, словно кипяток, злобы, казалось, прожгут меня. – Куда собрался, спрашиваю?!! Опять к своим дружкам, таким же бесполезным и бездарным созданиям?! Ты посмотри на себя, вымахал верзила под два метра, а что толку?!! Да на тебе пахать можно!

Я не побоюсь этих цифр, но, наверное, 90 % молодых людей из сотни выслушивали нечто подобное от своих родителей, а иногда и по несколько раз за день. И, чтобы навсегда избавиться от всего этого, выбирали, как тогда казалось, единственное правильное решение – уход из дома. На день, на два, а то и на недельку. Пусть поволнуются, побегают, обзвонят морги, больницы, милицию! Пусть поймут, что какой бы я ни был, я им дорог и они меня любят! Однако мало кто задумывался, уходя из дома, хлопая дверью, оставляя рыдающую мать за порогом, о том, что всего этого может не стать. И, вернувшись с очередного такого «побега», усталый, похудевший и голодный, вместо родной пятиэтажки на знакомой с детства улице ты обнаружишь воронку от взрыва.