Питер О'Доннелл - Недоступная девственница

— Ты только скажи, и больше от тебя ничего не требуется, — голос Чанса звучал глухо, — дай нам сорок восемь часов, и они покойники.

— Понятно, — Брюнель продолжал просматривать газеты, — допустим, тебе это удастся. Что нам это даст?

Чанс повернулся и, с трудом подавляя ярость, тихо прошипел сквозь зубы:

— Они будут покойники, разве этого не достаточно?

Брюнель с любопытством посмотрел на него.

— Не понимаю тебя, Адриан. Как ты себе все это представляешь? Блейз и Гарвин болтают ножками на райском облачке или скрежещут зубами в кипящей смоле ада? По-твоему, это месть?

— Тогда дай нам семьдесят два часа, — настаивал Чанс, — и мы прикончим их медленно. Двадцать четыре часа в аду, и только потом желанная смерть.

Жако одобрительно хмыкнул. Брюнель снова уткнулся в газеты.

— Если бы ты мог гарантировать мне, что в результате мы вернем содержимое сейфа, я не задумываясь позволил бы тебе все что угодно. — В голосе его чувствовалось еле скрываемое раздражение. — Но, увы, уже поздно. Фирма Тарранта наложила на все лапу. Им достался ценный трофей, но, к счастью, на нас там нет никакого компромата.

— Неужели ты допустишь, чтобы им все сошло с рук!

Брюнель отбросил газету и закрыл глаза.

— Им это уже сошло с рук. Когда ты наконец станешь реалистом, Адриан?

Адриан Чанс слегка побледнел, рука, приглаживавшая волосы, чуть дрогнула.

— Извини, — он пожал плечами и кисло улыбнулся. — Хорошо, мы все оставляем как есть. Отправляемся домой?

— Ничего подобного. Не все. Надо подумать, как использовать одну сообразительную головку.

— Использовать Блейз? — Чанс резко повернулся, во взгляде его читалось недоумение.

— А почему бы и нет?

— Да потому, что она никогда не станет с тобой сотрудничать! И не только с тобой, ни с кем.

Чанс жестикулировал с беспомощностью человека, страстно желающего доказать очевидное.

— Я не говорю о сотрудничестве, — примирительно произнес Брюнель, — я говорю о том, каким великолепным исполнителем она могла бы быть.

— Исполнителем? Для тебя? Абсурд!

— Думаю, мы можем заставить ее делать то, что нам нужно, не разрушая при этом тех ценных качеств, которые я желал бы в ней сохранить. Безусловно, для этого потребуется весьма тонкий и очень специфический метод обработки сознания.

— Обработка сознания… — пробормотал Чанс, и впервые с той роковой ночи с него спало напряжение.

Он смотрел перед собой невидящим взглядом, на лице появился голодный волчий оскал.

— О Господи, как бы я этого хотел, Брюнель! Я хочу, чтобы эта сука лизала мне руки!

Брюнель бросил на него короткий взгляд.

— Не хочется лишать тебя удовольствия, Адриан, но чрезмерное подавление сознания может повлиять на качества, которые интересуют меня в Модести. Поэтому не пытайся достичь своей цели за мой счет, ясно?

— Как ты намерен заполучить ее? — спросил Жако.

— Для начала нужно с ней встретиться, — спокойно сказал Брюнель, — заманивать ее придется очень осторожно, деликатно, но у меня есть соображения. Не забывайте, на сцене еще есть Пеннифезер, так что, возможно, в качестве приманки я использую проект Новикова. Двух зайцев одним выстрелом — что может быть приятнее.

— Ты по-прежнему считаешь, врач что-то знает? — спросил Жако.

— Уверен, — ответил Брюнель, — возможно, сам он этого не осознает, но знает, знает! Умирающие всегда пробалтываются. И Новиков не был исключением, он бредил, а кто слышал его бред? Доктор Джайлз Пеннифезер.

Послышался стук в дверь, и на пороге появилась Лиза. На ней был черный костюм с золотой брошью на лацкане и белая блузка, через руку перекинуто замшевое пальто. На лице ее играла бессмысленная улыбка, столь характерная для нее в обществе этих троих мужчин. Пожалуй, лишь Брюнель понимал, что это чисто рефлекторное.

Они въехали в гостиницу на рассвете, и Лиза еще ни разу не обмолвилась о том, что произошло в особняке. Она уже давно усвоила, что говорить о событиях, сколь бы странными или пугающими они ни были, — запрещено. Лиза просто выполняла распоряжения Брюнеля и отгораживалась от окружающих бессмысленной улыбкой.

— Я хочу пройти по магазинам, — голос Лизы звучал бесстрастно, — мне нужна кое-какая косметика. Можно?

— Ну конечно, милая, — ласково сказал Брюнель. — Можно и нужно. Помнишь, я говорил тебе о человеке по имени Гарвин?

— Да.

Лиза почувствовала легкую слабость, но выражение ее лица оставалось прежним.

— К сожалению, наши самые худшие предположения подтвердились, это очень нехороший человек. Враг.