Питер О'Доннелл - Недоступная девственница

Брюнель намеренно выделил последнее слово и добавил:

— Я хочу, чтобы для начала ты познакомилась с ним поближе.

Лиза почувствовала, что по спине побежали мурашки. Брюнель сказал о своем желании вслух, теперь голоса будут твердить его днем и ночью. Его Враг — всегда и их Враг. С Брюнелем она могла бы спорить, умолять его, даже драться, но против голосов Лиза была бессильна. Они не слушают, а лишь приказывают. И неважно, что им надо, неважно, сколь страшен и унизителен их приказ, она обязана подчиняться или они сведут ее с ума.

Лиза вспомнила исторический роман, который прочитала совсем недавно, и попыталась представить себя его героиней, жившей в семнадцатом веке. Как ни странно, ей это удалось, и теперь она воспринимала Брюнеля лишь уголком сознания.

— Вам известны вкусы этого человека? — Голос Лизы звучал почти весело. — Какой тип женщин ему нравится, что он любит в постели?

— Ничего не знаю, — ответил Брюнель, — но не сомневаюсь, что могу в этом вопросе полностью положиться на тебя. А теперь ступай. Позже я скажу, где и когда ты сможешь познакомиться с ним.

Лиза вышла в коридор, подошла к лифту и нажала кнопку вызова. На недолгое время, пока ехал лифт, она стала девушкой по имени Дженни. Пуританка, страстно влюбленная в дворянина, преследуемого людьми Кромвеля, она разрывалась между любовью и долгом.

— Гарвин поймет, что это ты ее подослал, — Адриан Чанс ходил кругами по гостиной, — а если и не догадается, его предупредит Фрейзер. Когда с тобой кокетничает девушка-альбинос из компании господина Брюнеля, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, в чем дело.

— Верно, — невозмутимо ответил Брюнель, — именно этого я и добиваюсь. Пусть Гарвин знает, что за Лизой стою я.

Брюнель встал, его маленькая, ладная фигура четко вырисовывалась на фоне темного квадрата окна.

— Когда мы приступим к укрощению Блейз, все операции должны быть строго согласованы по времени. Вначале Модести нужно будет дезориентировать. Затем, когда наступит удачный момент, мы подвергнем ее шоку. А потом пожалеем. Чуть позже станем жестокими. Это будет очень увлекательно.

Жако засмеялся. Словно не слыша его, Брюнель задумчиво продолжал:

— Конечно же, Гарвина придется убрать. Тоже в подходящий момент и в подходящем месте. Безусловно, он очень хорош, я с удовольствием использовал бы и его, но надо быть реалистом. Вместе они представляют собой слишком сильную пару. Даже для нас.

Он щелкнул зажигалкой и повторил:

— Да, Гарвина придется убрать.

Войдя в спортивный зал, Таррант остановился. Здесь было темно, только в самом дальнем конце горело несколько ламп дневного света, что делало эту часть зала похожей на сцену. По радио передавали попурри из песен «Битлз». Облаченная в гимнастическое трико, Модести работала на перекладине.

Всем видам спорта Таррант предпочитал гимнастику, здесь красота женского тела была особенно выразительной. Движения требовали идеальной координации всех мышц, а на перекладине спортсменки испытывали нагрузки, не уступающие тем, которые возникают на центрифуге для тренировки космонавтов, для выполнения таких упражнений необходима в полном смысле слова мужская сила.

Таррант впервые видел Модести на перекладине и наблюдал за ней с явным удовольствием — она выполняла большие вращения и всякий раз, пролетая над перекладиной, меняла захват. Спустя примерно минуту Таррант понял, что она импровизирует: Модести вращалась плавно, словно тело ее было полностью расслаблено, одно движение незаметно переходило в другое без каких-либо видимых усилий. В конце концов она оторвалась от перекладины, сделала в воздухе сальто и легко опустилась на маты. Потом подошла к приемнику и повернула ручку настройки.

Таррант продолжал стоять в тени, наблюдая за Модести. В ее поведении не было признаков беспокойства или озабоченности, напротив, она выглядела отдохнувшей и очень юной. Это казалось ему несколько странным: по сообщению Фрейзера, которое он получил в аэропорту, Модести Блейз провела какую-то ошеломительную операцию и теперь настоятельно требовала свидания с ним. Раньше в ее лексиконе никогда не было слова «настоятельно». Это могло означать только одно: она крайне нуждается в его помощи, поэтому он и отправился немедленно в бар «Тредмилл». Брюнель и сингапурские бумаги могут подождать. Таррант чувствовал себя в долгу перед Модести и сейчас был рад, что может оказать ей хоть какую-то услугу.