Виктор Давыдов - Кто бросит камень? Влюбиться в резидента

— Климова ко мне.

Климов зашел в кабинет начальника отдела, и Глебов снова остался наедине со своими мыслями. «Хуже нет, чем ждать и догонять» — так частенько говаривал его заводской руководитель Владимир Тимофеевич Ярцев. «Как он там? Как воспринял мое исчезновение, то бишь отъезд в длительную командировку по линии наркомата? Кстати, близится окончание моего кандидатского стажа. Надо сказать об этом Свиридову. И еще. Надо уточнить, как решается вопрос с уплатой его кандидатских взносов. А то ведь вернусь назад, а Клюев меня опять исключит за неуплату…» Глебов поднял глаза и посмотрел на дверь. Климова все не было. Михаила охватило отчаяние: «Что же будет? Если снова отправят к тому чекисту, то он опять начнет спрашивать про высказывания комбрига. Если Серега им все рассказал, тогда и я должен все сказать, иначе обо мне могут плохо подумать. А если это не Сергей? Тогда через меня всех затаскают…»

Из кабинета вышел Климов и не спеша подошел к Михаилу.

— Заходи, товарищ старший майор ждет. Иди, я дождусь тебя, — добавил он, видя испуг парня.

Селиванов встретил Михаила долгим испытующим взглядом.

— Вот что, Михаил Николаевич. Операция, в которой вы задействованы, очень серьезная, и мы должны быть уверены, что вы не подведете. Мы просто хотели поближе с вами познакомиться. Вам все понятно?

— Ну… в общем, да, понятно, — растерянно подтвердил Глебов.

— О содержании беседы с нашим сотрудником забудьте, — ровным голосом продолжил Селиванов. — Если будут спрашивать, как попали ко мне, то ответите, что вышли на меня, когда получили письмо, так как ни Свиридова, ни Климова на месте не оказалось. Ясно?

— Да, — ничего не понимая, согласно кивнул Михаил.

— Очень хорошо. А теперь вы поступаете в распоряжение лейтенанта Климова. Майор Свиридов вернется из командировки в ближайшие часы, — начальник отдела вышел из-за стола и крепко пожал ему руку. — Желаю удачи.

Тихий провинциальный городок в центральной части России в разгар трудового дня конца лета жил своей размеренной, неторопливой жизнью. Редкие машины обильно обдавали прохожих пылью, гужевой транспорт, попадавшийся гораздо чаще, по причине полуденного зноя тоже пытался переждать жару в тенистых местах. В центре в этот час еще можно было ощутить деловое дыхание управленческого организма — из открытых окон различных, преимущественно каменных, контор доносился стрекот пишущих машинок. Из открытой двери киноаппаратной двухэтажного каменного кинотеатра доносился голос Максима — киноартиста Чиркова, который задорно распевал свою песенку про «шар голубой». Редкие покупатели универмага лениво бродили вдоль прилавков, в сотый раз прицениваясь к хорошо изученному содержимому полок. Вдали, через улицу, угрюмо дымила труба промкомбината. На перекрестке по соседству друг против друга стояли две школы — начальная и средняя. При этом первая смотрела на вторую с явным превосходством — в ней только что закончился ремонт, а вот у соседки ремонт затягивался. Вся же остальная деревянная часть города, так сказать спальный район, пребывала в состоянии анабиоза. Главные возмутители спокойствия, ребятишки, догуливали последние недели каникул, гуртуясь на берегу реки, сидели в прохладном зале кинотеатра или лениво играли в «чижика» на улице перед домом. Так что в сей послеполуденный час на Седого и Анюту, сопровождаемых пожилой женщиной, обращать внимания было некому.

Эта женщина встретилась им на вокзале. Седой обратился к ней с вопросом, где снять комнату на несколько дней, и та, понимающе кивнув, предложила им следовать за ней. И вот теперь шагали они на окраину городка по тихой улочке, дома на которой утопали в яблоневом изобилии. У одного из домов женщина остановилась, открыла калитку, знаком попросив будущих квартирантов подождать на улице, и зашла во двор.

— Григорьич! — громко позвала она. — Принимай гостей.

На крыльцо из дому вышел невысокий крепкий мужчина, зримо старше Муромцева, в старых галифе и белой рубахе. На лице красовались пышные усы а ля Семен Буденный, сабельный шрам виднелся из-под шапки тронутых сединой волос. Визит гостей прервал его послеобеденный сон, и, освобождаясь от остатков сна, он строго посмотрел на некстати объявившуюся компанию.

— Вот, Григорьич, возьмешь на постой? — обратилась к нему женщина.

Лицо хозяина моментально приняло осмысленное выражение, но, продолжая «держать марку», он глубокомысленно почесал одной босой ногой вторую, как бы раздумывая над предложением.