Эндрю Йорк - Координатор

— Ты это ищешь?

Ингер стояла в дверях первой спальни, перекинув через плечо его одежду.

— В том числе и это.

— Моя одежда тоже здесь. Гуннар во всем любит порядок.

Она прижалась к нему, обняв его за шею:

— Джонас! Когда я в первый раз увидела тебя на том пароме, всего разряженного и с этими дурацкими манерами, я подумала: господи, до чего же дошел наш бизнес! Субботний вечер ничего не изменил, я осталась при том же мнении. Даже когда ты сказал, что убил Гуннара, я решила, что ты просто застрелил его из пистолета, как самый обыкновенный киллер. И только когда я увидела, как ты борешься с действием наркотика, как ты сопротивляешься мне до последней возможности, до последнего вздоха, я подумала: наверно, в этом человеке что-то есть. Если бы я только знала, что это ты! Неужели ты думаешь, что я могла бы сдать русским такого человека, как Джонас Уайлд? Тогда ничего бы не случилось. Но я не жалею о том, что произошло.

Уайлд, не скрывая удивления, посмотрел на нее.

— Да, да, не задумай я эту комбинацию, я никогда бы не узнала, какой ты на самом деле, Джонас. Я восемнадцать лет смотрела на всех свысока, как на людей низшего сорта, но ты заставил меня почувствовать, что я всего лишь женщина. Послушай меня, Джонас. Ты идешь по пути, который приведет тебя к смерти. Пойми это. Рано или поздно ты встретишь кого-то, кто окажется лучше тебя. И что ты сможешь вспомнить перед тем, как он вышибет из тебя мозги? Жизнь, которую ты потратил на то, чтобы исполнить долг перед своей страной и своим начальством? Перед людьми, которые даже не подозревают о твоем существовании и которые не придут на твою могилу, чтобы отдать тебе последние почести? Перед людьми, которые послали тебя на это задание, прекрасно зная, что оно должно кончиться твоей смертью? Может быть, именно на это они и рассчитывали, Джонас? Такой вариант не приходил тебе в голову?

— Я думал об этом.

— Но и я в том же положении, что и ты. Гений без путеводной звезды. Я не верю ни в нации, ни в государства. Я вообще ни во что не верю. Только в некоторых людей. Когда я услышала, что Гуннар убит, то с отчаяния готова была обратиться к Лорану Кайзериту. Как оказалось, он ничтожный человек. Теперь я могу верить в тебя, Джонас. Вместе мы станем непобедимой силой. В нас будут нуждаться, у наших дверей будут толпиться люди, нас станут просить и умолять. И мы сами сможем решать, кому продавать свои услуги. По высшей цене. По самой высшей. Только это имеет значение. Остальное не важно.

Она поднялась на цыпочки, словно собираясь его поцеловать, и заглянула ему в глаза:

— Я всегда буду прикрывать тебя сзади, защищая твои слабые места. С моим умом и твоей силой — кто сможет нас победить?

— Да, это будет довольно трудно.

Он разнял ее руки и потянулся к своим трусам.

— Неужели ты не понимаешь, милый? Это заложено в самой нашей природе: если мы не станем работать вместе, значит, будем работать друг против друга. Тебе придется уничтожить меня, или я должна буду уничтожить тебя. Джонас, дорогой мой, мы не должны этого допустить.

Уайлд застегнул часы и надел через голову медальон со святым Христофором.

Она вздохнула:

— После всего, что случилось, после всего, что ты узнал, ты по-прежнему считаешь это задание важным?

— После всего, что случилось, и после всего, что я узнал, я считаю это задание еще более важным.

— А Кайзерит?

— Надо попробовать.

Она вошла в хранилище, нашла пачку сигарет, закурила две и вставила одну из них ему в рот. Он подумал, что, похоже, она уже бывала здесь раньше. Сев на кровать, она смотрела, как он заканчивает одеваться. И вдруг задала вопрос, который и его мучил:

— А как насчет причин, по которым Лондон послал тебя в Копенгаген?

— Они меня очень интересуют.

— Но ты по-прежнему выполняешь их приказы. — Она погасила недокуренную сигарету. — Твои руки разбиты и, считай, бесполезны. Ты сам это знаешь.

— Может быть, мне удастся восстановить одну из них.

Он натянул толстый свитер Кристофера Моргана-Брауна.

— Джонас! Я тебе помогу.

Он взял ее за подбородок и поднял голову, чтобы поцеловать в губы:

— Прекрасно, но для начала тебе лучше одеться. Иначе тебе будет трудно сконцентрироваться.

Она удержала его за рукав:

— Но потом мы не вернемся в Лондон. Обещай мне это.

— Сначала надо сделать дело, дорогая.

— Дело. Всегда эти дела!..

Она взяла еще одну сигарету и повернулась к нему спиной. Уайлд вышел в коридор. Клаус Эрнст лежал на полу, кровь стекала по его подбородку. Уайлд пересек весь коридор, напрягая мышцы, но на всем этаже никого больше не было. В лифте он нажал на «подъем» и прислонился к стене кабинки. Вестибюль был пуст, но свет еще горел. Не было слышно никаких звуков, кроме позвякивания стеклянных колокольчиков в передней комнате. Было двадцать минут четвертого.