Питер Гринвей - Человек, который похитил королеву и распустил парламент

— Нет.

— Служили вы в армии, лейтенант?

— Нет, никогда.

Хартфиш, гордый и довольный, сел в кресло и стал прислушиваться к голосам служителей, требовавших от разгоряченной публики соблюдения тишины.

Из личного дневника (готовится к печати) Дж. Г. Джармена, бывшего посла Соединенных Штатов.

«Суббота, 27 октября.

Четыре дня, сумасшедших дня. Все это плохо для Америки, плохо для Англии. Если мы позволили Вайатту проводить эту сумасбродную политику, наступит конец нашему авторитету в Европе. Этот человек угрожает погасить факел демократии, тот самый факел, для зажжения которого мы так много сделали. Он угрожает вернуть континент назад к мрачным временам средневековья.

Не знаю, как описать свои впечатления от событий минувшего дня. Пресс-конференция, проведенная Вайаттом, — триумф. Даже если и можно быстро уничтожить Вайатта, все равно нашему престижу на Западе нанесен сильный удар, и я не знаю, чем все это кончится. Даже если этот проклятый режим завтра падет, НАТО не вернет своих позиций, а Германия вышла из-под контроля. Что же касается Вьетнама, то страшно подумать, что, пока наши ребята проливают кровь за демократию, этот проходимец наносит им удар в спину.

Нам придется нажать на англичан — изъять свои капиталовложения, может быть, ввести эмбарго на импорт. Только тогда они смогут избавиться от Вайатта».

Милли Лейвери сидела у телевизора и думала о тех двух мужчинах, которых видела у дверей. На них были плащи. Руки в карманах. В уголках губ хитрая усмешка:

— Госпожа Лейвери?

— Да, — прошептала она тогда.

— Нам нужно поговорить с вашим мужем. Милли не знала, кто эти люди, но ответила, что мужа нет дома.

— А не могли бы вы сказать, когда он придет?

Милли сказала, что не знает. Мужчины постояли немного, посмотрели друг на друга и, не сказав ни слова, ушли.

Милли растерянно взглянула на появившегося на экране диктора телевидения, и до ее слуха донеслось:

«Сегодня всех интересует один вопрос: какой будет реакция солдат наших войск в Германии на предложения Вайатта. По мнению официальных лиц Бонна, эта реакция будет весьма нежелательной, а в Вашингтоне ее оценивают как трагическую. Все сходятся на том, что предстоят серьезные потрясения…»

Милли задумалась над тем, откуда Фред вдруг взял деньги… Ведь он дал ей на хозяйственные расходы десять фунтов стерлингов…

Томми Мостин готовился к одной из своих знаменитых вечеринок в собственном особняке неподалеку от Слоан-сквера. Быстрому взлету в обществе Томми был во многом обязан искусству устройства различных развлекательных дел. Редкостный нахал, он мог наплевать в глаза любому, облить грязью идею, которая вставала на его пути. Разбитной характер Томми нравился людям, и они любили его, но, конечно, не за нахальство, а за то, что он был умен. Но и ему удача не была гарантирована навечно. Когда-нибудь и он мог оказаться у разбитого корыта, а поэтому сейчас искал путей к обеспечению своего будущего. Все нужно было переделывать, но постепенно. И Мостин начал прокладывать себе путь, стараясь показать, что каждый шаг для него не менее болезнен, чем для окружающих. И хотя людям казалось, что он действует осторожно, Томми быстро шел, вперед, поднимался в гору, затушевывал свое прошлое.

Постепенно он находил новых друзей, в том числе и среди влиятельных лиц. Томми давал понять, что он готов к роли центрального нападающего «волков» в борьбе за власть. Политика его не интересовала, но пытливый ум Томми получал наслаждение от того, что ему удавалось связать людей в один узел. Именно так он и понимал власть.

И вот Вайатт произвел переворот. Мостин внимательно прочитывал каждое сообщение, побывал у нескольких знакомых, с другими поговорил по телефону и уединился на двое суток, чтобы обдумать, какие выгоды можно извлечь из новой обстановки.

В четверг утром Томми быстро спрыгнул с кровати. Идея уже оформилась в его мозгу — идея устроить вечеринку как раз тогда, когда никому из отстраненных от власти и в голову не приходила мысль о развлечениях.

Почему бы не устроить встречу Ригли и Микера? Состоится обмен мнениями на нейтральной территории, которую предоставит Томми. Это будет тихая, скромная встреча избранных лиц, но достаточно хорошо разрекламированная. Пусть люди узнают, что тирания Вайатта заставила партийных лидеров объединиться. Это поднимет моральный дух страны… Томми нашел много причин, по которым приглашенные придут, и начал уже чувствовать себя спасителем страны. «Во всяком случае, — думал Томми, — мне они будут обязаны за угощение».