Михаил Попов - Кто хочет стать президентом?

Либава протянул одной из девочек маленький изящный серебристый мобильник.

– Подарок. Вот по подарку и позвоните. Девочки мялись.

– У нас уже спрашивали. Мы не знаем. Не надо нам подарка, потому что мы не знаем. Никого не видели.

Стали пятиться, заставляя пятиться и лошадей. Либава отвернулся. На глаза ему попались азербайджанцы, курившие у своих фур.

– Не надо, – сказал у него за спиной Боков, – я с ними уже говорил. Только вчера приехали, завтра утром уезжают. В наши дела не полезут.

В кармане у Либавы опять замурлыкало. Когда он узнал, кто звонит, лицо его чуть-чуть перекосилось и моментально утратило свежесть.

– Да, Сергей Янович, я здесь. Нет, в засаде сидеть не собираюсь. Оставлю человека. Пока одного, потом подошлю в помощь еще парочку. Куда подъехать?

Спрятав телефон, Либава сказал Бокову:

– Значит так. То, что ты получил, – это ты уже получил. Остальное – за настоящую работу. Я имею в виду: кассета ни в коем случае не должна всплыть до конца выборов. Понял? Если найдешь раньше – бонус. Лично тебе.

Через час машина олигархова помощника въезжала на территорию загородного клуба «Землище». Новое место, экологически чистое, снег здесь даже об эту пору гладкий, свежий, будто его пылесосили. А день тем временем задумался о закате. Наметились едва заметные серо-синие тени меж елями. В аккуратных виллах, расставленных умной рукой архитектора по драгоценной заснеженной территории, загорелись световые водопады люстр.

Винглинский и Капустин задумчиво бродили вокруг мангала, попыхивающего жаром в тылу одного из домиков. Атмосферы веселья или хотя бы загула не чувствовалось. Дам вообще никаких не видать. Два охранника да два снегохода. Кто-то еще толчется в доме – горничные, постельничие?

– Ну? – хмуро спросил Винглинский своего помощника. Тот посмотрел на помощника кандидата в президенты и опустил голову.

– Все задействовано. Пока результатов нет. Олигарх взял с мангала шампур, понюхал мясо.

– То сырое, то горелое, вот так всегда. А главное, что и есть не хочется! Совсем! И давно!

Капустин осторожно взял под локоть.

– Погоди, Сережа…

– Завтра я уезжаю! Впрочем, почему завтра? Сегодня! И не сметь мне болтать про мою истерику и нервную систему. Она у меня по-настоящему испортится, когда за мной приедут.

Капустин обнял его за плечо и попытался отвести в сторону. Винглинский попытался вырваться.

– Зачем ты меня сюда привез? Что мы тут делаем? Я же уже сказал, есть не хочу, пить не хочу!

Капустил держал его крепко.

– Нам надо наконец поговорить, за этим мы сюда и приехали.

– В такую даль?

– Даль на то и даль, чтобы подальше от чужих ушей.

– Говори.

– Давай, Сережа, еще отойдем. Потому что информация, которую я тебе сообщу, предназначается только для тебя. Извини, Либава.

Тот поднял руки: конечно, конечно!

– Даю тебе слово, что после того, как ты меня выслушаешь, ты ехать раздумаешь.

Винглинский нехорошо захихикал:

– Глупый Кирюша, да что ты мне можешь такое сообщить…

– Пошли, пошли, пошли…

И они обнимающейся парой направились по белому девственному снегу в сторону от старательного, но бездарного мангала. Проходя мимо снегохода, Винглинский пнул его.

Либава двинулся в обратном направлении спиной вперед, не выпуская парочку из вида. Вошел в дом, спросил у горничной, где лестница на второй этаж. Быстро, невзирая на свои габариты, взлетел по ступеням. Нашел комнату, из которой отлично наблюдалась сцена дружеского разговора. Расстегнул косметичку Лаймы, вытащил оттуда черный квадратный прибор с серебристыми вытягивающимися антенками и двумя шкалами. Подергал антенки, покрутил верньеры на панели. Приоткрыл створку окна и направил прибор в сторону говорящих.

Елагин видел, как приехал к его «мастерской» Боков, как прибыл и убыл Либава, как Боков и Либава разговаривали с девочками из конюшни, даже слышал отдельные слова. Кто такой этот розовощекий поросенок в шелковом костюме и дорогущем плаще, майор не знал. Но понял при внимательном наблюдении живых картин в совместном исполнении Бокова и Либавы, что высокопоставленный офицер государственной спецслужбы, пославший его, майора Елагина в город Калинов за тайной «чистой силы», – фигура, пожалуй, менее влиятельная и значительная, чем этот шикарно разодетый свин. Либава не был похож на офицера, даже на бывшего офицера – слишком перла из него сугубо гражданская вальяжность. Человек крупный, но не главный. Главные не разъезжают по сомнительным промзонам, хотя бы и в шелковых костюмах.