Луиза Пенни - Разные оттенки смерти

– Ударилась о самое дно, – сказала Сюзанна.

– И разбилась, – подхватил Гамаш. – И если мы понимали, что когда-то она дошла до точки, то в равной мере было ясно и то, что она пытается излечиться. Подняться с помощью АА и найти… – он обратился к Сюзанне, – как вы это называете?

Она несколько секунд недоуменно смотрела на него, потом улыбнулась кончиками губ:

– Тихое место под ярким солнцем.

Гамаш задумчиво кивнул:

– Oui. C’est ça. Вот только как его найти?

Старший инспектор переводил взгляд с одного на другого, ненадолго задержался на Бовуаре, у которого был такой вид, будто он сейчас расплачется.

– Единственным способом было бросить пить. Но как я узнал за последние несколько дней, для алкоголиков бросить пить – это только первый шаг на долгом пути. Они должны измениться. Должно измениться их восприятие, их взгляд на жизнь. И они должны расчистить тот кавардак, что оставили за собой. «Алкоголик, подобно торнадо, с ревом проносится по чужим жизням», – процитировал Гамаш. – Лилиан подчеркнула эти слова в своей книге от АА. Она подчеркнула и еще один пассаж: «Разбиваются сердца. Умирает любовь».

Его взгляд остановился на Кларе. Вид у нее был ошеломленный.

– Я думаю, она искренне корила себя за то, что сделала с вами и вашей дружбой. Не только за то, что отказывала вам в помощи, но и за то, что пыталась погубить вашу карьеру. Она искренне стыдилась этого наряду с многими другими вещами. Точно я этого, конечно, не могу знать, – сказал Гамаш. И Кларе показалось, что все остальные исчезли и они остались в комнате вдвоем. – Но я думаю, что жетон новичка, найденный в вашем саду, принадлежал ей. Я думаю, она привезла его с собой и держала в руке, чтобы набраться мужества для разговора с вами. Извиниться.

Гамаш вытащил жетончик из кармана, положил на раскрытую ладонь. Это был жетон Боба – тот самый, который тот подарил Гамашу на собрании АА. Гамаш немного помедлил и передал его Кларе.

– «Так кого все эти годы ты надеялась простить?» – прошептала Рут.

Она посмотрела в противоположный угол комнаты, но взгляд Оливье был направлен в другую сторону. Как и все остальные, он смотрел на Клару и Гамаша.

Клара взяла жетончик, зажала его в руке.

– Но Лилиан так и не представилось возможности извиниться перед вами, – продолжал Гамаш. – Она совершила страшную ошибку. Она так спешила исправить причиненное ею зло, что пропустила несколько этапов, предписываемых АА. Вместо того чтобы делать все медленно, тщательно и по порядку, Лилиан перепрыгнула сразу на девятый этап. Вы помните точные слова? – обратился он сразу к трем членам АА.

– «Принесение прямых извинений таким людям», – процитировала Сюзанна.

– Но там есть и еще слова, правда? – сказал Гамаш. – Все, кажется, помнят только извинения. Но там есть и другие слова.

– «Если только это не причинит вред им или другим», – продолжил Брайан.

– Но как могут кому-то повредить извинения? – спросила Полетт.

– Они могут открыть старые раны, – ответила Сюзанна.

– Пытаясь избавиться от собственных демонов, Лилиан неожиданно для себя разбудила демонов в ком-то другом, – сказал Гамаш. – То, что спало долгие годы, вдруг пробудилось.

– Вы думаете, она стала извиняться перед кем-то, кто вовсе не хотел слушать эти извинения? – спросил Тьерри.

– Лилиан не была торнадо, – сказал Гамаш. – Торнадо – это разрушительно явление, но природное. У него нет своей воли или целей. А Лилиан намеренно, умышленно причиняла боль людям. Она готовилась к тому, чтобы их уничтожить. Для художника это означало не только потерю работы или уничтожение карьеры. Для него творчество – сама суть жизни. Уничтожь его творчество – и ты уничтожишь его самого.

– Это своего рода убийство, – заметил Брайан.

Гамаш кивнул молодому человеку:

– Именно так. Лилиан убивала или пыталась убить многих. Не физически, но не менее жестоко. Отняв у них мечту. Их творения.

– Ее оружием были рецензии, – сказал Норман.

– И не просто рецензии, – согласился Гамаш. – Творческие люди знают, что рецензии – а нередко и отрицательные рецензии – неотъемлемая часть их бытия. Реальность, хотя и неприятная. Но слова Лилиан были исполнены яда. Она писала их, чтобы столкнуть людей чувствительных за край. Не один художник перед лицом таких высказываний и такого унижения оставил профессию.

– Да, ей нужно было принести немало извинений, – сказал Фортен.

– И она их приносила, – сказал Гамаш, глядя на владельца галереи. – Она начала это делать преждевременно. Забыла о втором пункте этого этапа. О том, что извинениями можно принести вред. А может, и не забыла.