Борис Васильев - Алмаз бриллианту не судья

Не глядя вниз, пилот захлопнул дверь и резко набрал высоту. Не сверяясь с картой местности, которую и так знал наизусть, он развернул машину и на полной скорости устремился к своему аэродрому. Взглянув на часы, он не поверил глазам: с момента взлета в колонии прошло не больше пятнадцати минут, показавшиеся ему несколькими часами. Он все еще был в шоке от произошедшего с ним и не сразу вспомнил о генерале, неподвижно лежавшем у правого борта. «В больницу! Скорее в больницу! – билась у него в мозгу единственная мысль, не давая возможности поднимающемуся откуда-то изнутри страху овладеть его существом и превратить неимоверный сон в жуткую реальность.

Водитель трайлера включил ярко вспыхнувшие в сумерках огни аварийной остановки и грузовик, дыхнув тормозными шлангами, замер на обочине. Спрыгнув на асфальт, шофер обошел кабину и пристроился у правого переднего колеса. По лицу его, время от времени освещаемому фарами встречных автомобилей, блуждала блаженная улыбка. Он изредка затягивался сигаретой, кончик которой то вспыхивал, отражаясь в зрачках глаз, то затухал, и тогда темнота скрадывала суточную щетина на его подбородке и усталые мешки под глазами. Постояв так несколько минут, он слегка подпрыгнул, застегнул молнию на ширинке и, щелчком отбросив окурок сигареты далеко в кювет, забрался в теплую кабину. Машина неспешно двинулась дальше.

За гулом мерно рокочущего мотора и музыкой, раздававшейся в наушниках плеера, он не слышал, как последний из стоявших на нижней платформе автомобилей легко соскользнул по направляющим, ударился задним бампером об асфальтовое покрытие заснеженного шоссе и покатился вслед за грузовиком. Метров через пятьдесят она остановилась, а, спустя пару минут, когда трайлер, набрав скорость, уже был далеко, развернулась и устремилась в противоположном направлении. На полу под передним водительским сидением появилась лужица крови. Перетянув ногу выше лодыжки, которую он, приземляясь на трайлер, разорвал о какую-то железку, жгутом из полиэтиленовой пленки, покрывавшей сидение, беглый зэк гнал машину в темноту.

3

Всего полчаса назад здесь прошел снегоочиститель, а будто его и вовсе не было – пути уже перемело. Машинист, сколько ни вглядывался в белое марево, разверзавшееся перед локомотивом, ничего не мог разглядеть в снежной пелене. Но он точно знал, что впереди «зеленый», и не очень беспокоился.

Зато пассажирам пришлось поволноваться: скорый опаздывал уже на полтора часа. Все разговоры в вагоне сводились к одному: нагонят или не нагонят, войдут ли в график за оставшиеся двести с небольшим километров. Больше говорить было не о чем. Многие еще с вечера успели перезнакомиться и пересказать друг другу свои нехитрые житейские истории, и поутру, толпясь в тамбуре у туалета с полотенцами через плечо, встречали подходящих приветливыми улыбками, как давних знакомых. Дети носились по проходу под ленивые окрики родителей.

Поездная жизнь шла своим чередом, и только в десятом купе девятого вагона было тихо. С самого вечера дверь его ни разу не открылась. Проводник попытался предложить одинокому пассажиру традиционный чай, но, услышав в ответ резкое «Спасибо, не надо», удалялся, ворча себе что-то под нос. Такие пассажиры, запиравшиеся с вечера и почти не появлявшиеся на людях до конца поездки, в его практике встречались нередко. Иногда это были молодые пары, искавшие экзотического уединения. Они оплачивали все купе и до полного изнеможения придавались радости тесного общения. Обалдевшие, истомленные, они вываливались ближе к концу пути в коридор и, не замечая никого вокруг, подолгу смотрели в окно, сросшись плечами. Но чаще группировались командированные – мужчины немного старше среднего возраста. Безошибочно находя в вагоне собратьев по служебному долгу, они менялись местами с другими пассажирами и объединялись в неразлучный до конечной станции коллектив единомышленников. Иногда приходилось вызывать милицейский наряд сопровождения поезда, чтобы вмешаться в возникавшие между ними разногласия по вопросам «международной и внутренней политики», когда все доводы были исчерпаны и в ход шли кулаки. Но это случалось редко, обычно они проводили время в мирной оживленной беседе, которая время от времени прерывалась мелодичным перестуком сдвигаемых стаканов, да ласковым, едва слышным из-за двери позвякиванием упавших на пол и покатившихся на повороте бутылок. Интеллигентные посланцы различных ООО, ЗАО и прочих коммерческих структур оттягивались под покровительством Меркурия профессионально, не рискуя.