Содержать «оборотней в погонах» вместе с уголовниками без погон значило обречь милиционеров на верную гибель. Оборотнями этих молодых ребят из патрульно-постовой службы, автоинспекторов, омоновцев, не достигших возраста Христа, но успевших особенно «отличиться» в яростной борьбе с криминалом, стали называть с легкой руки очередного министра внутренних дел. Но, не обладая ни звериным оскалом, ни тем более, хищническим нравом, противостоять хорошо организованным и воспитанным на тюремных традициях уркам провинившиеся перед законом «менты» были не в состоянии. И потому чалились в отдельных, специально для них предназначенных колониях.
В отличие от всех прочих уголовников на режим содержания эти осужденные, как правило, не жаловались по той простой причине, что, поварившись в правоохранительной системе, были уверены в бессмысленности такого дурного занятия. Побегов здесь тоже не случалось. Куда побежишь, если кругом на сотню километров никакого жилья? Летом в лесу непроходимые топи, а зимой… Зимой мороз намертво сковывал даже мысли о побеге. Да и что толку, если окажешься на воле? Тут обстоятельства особые. Среди уголовной братвы не затешешься – враз вычислят, и к своим не подашься – сами же и «заметут». Оставалось коротать годы в ожидании окончания срока, чтобы потом всю оставшуюся жизнь доказывать свою белизну и незаурядную пушистость.
Колония и дальше жила бы по своему, давным-давно заведенному полусонному распорядку, если бы не гости. Ждали не только генерала. Вместе с ним должен был прилететь недавно избранный новый губернатор области. Никто не знал, что ему здесь понадобилось, но слух о высокопоставленном визитере тут же облетел колонию и поставил ее на уши. Больше всех, как обычно, досталось контингенту. Осужденным пришлось в авральном порядке приводить себя самих и все помещения жилого блока в благообразный вид. Срочно ремонтировали столовую, отскабливали грязь, въевшуюся в давно не менявшиеся доски полов, в спальнях повесили невесть откуда взявшиеся занавески, теперь нелепо смотревшиеся на фоне обветшавших оконных рам, покрытых коростой облупившейся краски.
Мысленно проклиная на ходу своих подчиненных за нерасторопность, полковник поспешил навстречу высокому гостю. Тот, стараясь не обращать внимания на тут же образовавшиеся в обуви мокрые ледышки и насквозь промокшие носки, бодро шагал по снежной целине. Новенькая, чуть ли не вчера пошитая шинель, сидела на нем, как влитая. С близкого расстояния становилось очевидно, что генерал не так уж и молод. Мгновенно заалевшие на морозе щеки скрывали его возраст, он наверняка знал об этом и вовсю старался придать своему лицу соответствующие званию серьезность и значительность. За ним, стараясь ступать след в след, семенили сопровождающие. Губернатора не наблюдалось, и у начальника колонии немного отлегло от сердца.
Лопасти винта продолжали медленно вращаться, и полковник отметил про себя, что генерал не собирается задерживаться и «приятный во всех отношениях» визит, по всей видимости, не займет много времени. Значит, проверяющий не будет особо вникать в дела, и предстоящий обед пройдет в теплой дружественной обстановке.
Переходя на строевой шаг в пяти метрах от шагающего ему навстречу генералу, полковник чуть было не упал, споткнувшись о внезапно пронзившую его мысль: получая инструкции сверху, он не удосужился узнать, какой коньяк предпочитает генерал. А от такой оперативно-служебной информации, как он твердо знал, напрямую зависят результаты инспектирования.
Выслушав рапорт и поздоровавшись за руку с полковником, его заместителями и начальниками отрядов, генерал подошел к застывшим в строю осужденным, которых невесть зачем выставили на мороз. То ли в качестве почетного караула, то ли, чтобы показать «товар» лицом. Начальник колонии тоже недоумевал по этому поводу, но проигнорировать «высокое распоряжение» не посмел. Не утратив выправки и подсознательного уважения к золотистым погонам, каждый из стоявших в строю, оказавшись лицом к лицу с генералом, невольно впивался взглядом в его глубоко посаженные серые и оттого отдающие холодом глаза и четко представлялся. Сотрудники администрации колонии неотступно следовали за проверяющим, отставая от него не приличествующее случаю расстояние.
Очередной осужденный – невысокий, со впалыми щеками на лице, с явственно выделяющимся тонким прямым носом с заметной родинкой под ним, одетый, как и остальные в черную телогрейку и шапку с завязанными под подбородком клапанами, чем-то привлек особое внимание генерала. Остановившись, он внимательно осмотрел парня с головы до ног, для чего ему пришлось немного отступить, и уголки его губ слегка дрогнули.
Читать дальше