Николай Свечин: Паутина [litres]

– Еще обещаю не предпринимать усилий, чтобы отставили тебя от должности. Служи, как считаешь нужным. Такие люди необходимы в государстве, я понимаю.

Лыков надулся:

– Что я должен обещать взамен?

Рудайтис посмотрел в угол, подумал и ответил:

– Да ничего такого особенного мне от тебя, пожалуй, и не нужно. Ты ведь ловишь убийц? Ну и лови. Я сейчас скорее торговец, чем бандит. Есть два условия. Отцепись от Киамутдина Халитова. Он мне полезен в торговых делах.

– А второе условие?

– Не цепляйся лично ко мне. Забудь Лариона Саввича. Умер он.

Пришел черед сыщика задуматься. Он потер лоб и сказал:

– Давай договоримся ещео чем. Когда созреет твоя революция и Гучков даст команду убрать полицию – позови сначала меня. И мы вместе подумаем, как сделать это по возможности без кровопролития.

«Иван иванович» поднялся и протянул статскому советнику руку. Тот, замешкавшись на секунду, пожал ее.

– Довезти тебя до Каменноостровского?

– Хорошо бы. А то я нынче что-то много водки выпил. С чаем вперемешку.

Рудайтис открыл дверь и приказал ждавшим там парням:

– Доставить господина Лыкова, куда он скажет. И чтоб вежливо!

Потом обратился к гостю:

– Значит, я говорю Гучкову, что мы заключили соглашение?

– Да.

Под тем же неотступным конвоем Алексей Николаевич спустился во двор и сел в авто. На душе было погано…

Вечером Лыков с Азвестопуло уединились в гостиной и вполголоса, чтобы не слышала Ольга Дмитриевна, вели серьезный разговор. Сергей узнал от шефа, как тот пообщался с «иваном ивановичем», и спросил:

– И что вы надумали?

– Пока – ничего. Это только на словах легко договориться о перемирии. Дознание открыто, как я его сейчас сверну?

– Мы теперь Шишку как кость в горле. Перекрыли лазы для ночных отгрузок. Я, кстати, не пойму… – коллежский асессор побарабанил пальцами по столу.

– Чего именно?

– Зачем он ворует с собственных фабрик? Сам себе в карман залез. Неужели нельзя получать законную прибыль? Вырапаев создал сложную схему хищений. А сложные схемы ненадежны, они быстро дают сбой.

Лыков ответил на это:

– Ничего особо нового Ларька Шишок не придумал. На фабриках, где много пайщиков, всегда проворачивали схожие махинации. Есть главный хозяин или самый жадный. Он договаривается с исполнительной дирекцией. Воровать можно только с ее согласия! Но это очень выгодно узкому кругу, когда обжуливают рядовых владельцев. Акцизные платежи, дебет-кредит остаются для публики, как надводная часть айсберга. А подводная больше, и ее делят не на всех. Потому и ловим мы на выезде из проходной целые караваны неучтенного товара. Мануфактура купила сырье, материалы, запасные части, топливо. Заплатила рабочим. Произвела товар. А он нигде не записан. Его себестоимость спрятана в другом, официальном продукте. Этот получается бесплатный, понимаешь? От его сбыта одна только прибыль. И его продают частью здесь, через таких, как Адамова Голова, а частью в Персию. Золотая жила – для двух-трех человек.

– И как он сейчас будет воровать? – посочувствовал «ивану ивановичу» сыщик. – Дело уже у судебного следователя, его и впрямь не закроешь. Люди арестованы, они дадут показания.

– На Рудайтиса? Не смеши. Это будет равносильно самоубийству. Сядут мелкие сошки, а главарь наберет новых. Придумает другую махинацию. Никто про атамана слова не скажет. Он неприкасаемый.

– А пускай, – разрешил Азвестопуло. – Нам с ним детей не крестить, но сотрудничать, пожалуй, придется. Иногда надо что-то донести из нашего мира в ихний. Тут хоть знаем, с кем говорить. Видите, убийств в Петербурге стало меньше. Уже кое-что…

– Общаться придется, – кивнул шеф. – Знаешь, Рудайтис мне в беседе даже понравился. Умный! С умным легче сговориться. И хотя я по долгу службы должен посадить его в тюрьму, пока это невозможно.

– Конечно, невозможно, – подхватил Сергей. – Мы с вами знаем его настоящее имя. А толку? Фотокарточка и результаты обмеров по системе Бертильона уничтожены. Имеется лишь общее описание примет чуть не двадцатилетней давности, под которое можно подвести кого угодно. Нынче своими руками Илларион Саввич никого не режет и не грабит, он почтенный мануфактурист. За что его в тюрьму? Приплыли…

Лыков сходил на кухню за чаем и заодно принес коньяк с марципанами. Сыщики выпили, и Азвестопуло сменил тему:

– Как быстро вы, Алексей Николаич, перековались в либералы. Оттого лишь, что царь-батюшка изволил посадить вас в узилище. А как же присяга?