Николай Свечин - Мертвый остров

Директор Департамента полиции тайный советник Дурново вызвал к себе коллежского асессора Лыкова. Тот вошел чернее тучи, в глазах – смертная тоска… Застыл посреди кабинета, уставился в пол.

– Садитесь, Алексей Николаевич, – мягко сказал Дурново.

Лыков сел, продолжая смотреть вниз.

– Может, возьмете отпуск? Съездите на месяц куда-нибудь или хоть дома с детьми посидите… Мне кажется, вы сейчас не можете служить.

Лыков настороженно поднял голову.

– Ну, я имел в виду полноценно служить, со всей отдачей… – смешался тайный советник. – Это потом пройдет! Все проходит… Одним словом, предлагаю вам отдохнуть.

Алексей четыре дня назад похоронил своего учителя, фактически второго отца. Павел Афанасьевич Благово так и не оправился от ранения, полученного два года назад на германских водах. Нескончаемые болезни истощили его организм. Вице-директор Департамента полиции был вынужден уйти со службы. Лишившись жалованья и казенной квартиры, он поселился на Мойке возле Почтамтского моста. У Благово оставались деньги после продажи родового имения, да и эмеритальные суммы [1]подкрепили его бюджет. Понимая, что долго не протянет, отставник не стал скопидомничать. Уютно меблировал свои комнаты, курил дорогой табак, пил старые мальвазии. Врачей слушался, но как-то механически. Употреблял лекарства, не манкировал режимом. Про себя он уже давно все решил… Павел Афанасьевич принимал ограниченный круг людей. Алексей с Варенькой опекали старого холостяка. Как могли они скрасили последние месяцы его жизни. И вот уставшая душа отмучилась… Лыков схоронил учителя на Лазаревском кладбище, рядом с могилой адмирала Мордвинова. Несчастье, хоть и давно ожидаемое, надломило коллежского асессора. Он сильно переживал. Внутри застряла и не хотела выходить ноющая боль. Но Алексей понимал, что долго жить горем нельзя, надо выбираться. Поэтому ответил начальству:

– Петр Николаевич, спасибо за предложение и заботу, но я хочу попросить об обратном. Клин клином вышибают. Нет ли у вас какой лихой командировки, лучше всего к черту на кулички? Чтобы некогда стало скорбью упиваться…

Дурново усмехнулся.

– Как раз такая и есть! Вот, взгляните на это.

И выложил перед собеседником три фотографические карточки.

Лыков взял первую и воскликнул удивленно:

– Это же Большой Сохатый! Кто его так?

На фото было искаженное гримасой лицо мертвого человека. Голова обрита наголо, однако правая сторона макушки загорелая, а левая нет. Так бывает, если подстричь каторжного… На горле покойника виднелся отчетливый разрез.

– А других не узнаете?

– Ну-ка… Это тоже мой знакомец, Иван Язев по кличке Ваня Прости Господи. Жуткий тип, патологический. Мы его укатали перед коронацией. На каторге должен сидеть, стервец. Горло так же перерезано, чем-то очень острым.

– А третий?

– Третьего не знаю. Ежели по приметам…

Лыков наморщил лоб, вспоминая.

– Левая бровь выше правой… Сильно выступающий козелок уха… Это не Щетинкин?

– Он, – довольно подтвердил директор.

Щетинкин был атаманом шайки налетчиков в Области Войска Донского.

– Вроде бы его в прошлом году тоже поймали?

– Да, все трое, по справке Главного тюремного управления, сидят на Сахалине. Живые и здоровые.

– Хм… А на карточках они не больно живые. Где их сняли?

– Это самое интересное, Алексей Николаевич. Карточки с мертвых сделал наш консул в Нагасаки.

– В Нагасаки? – опешил Лыков. – В Японии?

– Точно так.

– Вот это кульбит! А где? В морге? Не по улицам же валялись там наши головорезы?

– Вы почти в точку. Все три тела нашли на берегу моря. В деле много необычного и даже удивительного. Вот рапорт консула, коллежского советника Костылева, здесь все изложено. Трупы обнаружил его слуга, японец. Он ходил в свою деревню, относил жалованье. Деревня в десяти верстах от Нагасаки. По пути сел передохнуть. На перевернутую лодку… За каким-то чертом слуга заглянул под нее и обнаружил покойников, зашитых в мешковину. Опешил, а когда понял, что русские, побежал к хозяину.

– А как он догадался, что это наши, а не англичане, к примеру?

– По регалкам [2]. Слова были ему незнакомы, но буквы слуга узнал. Так вот. Костылев, светлая голова, захватил с собой переносную камеру и снял лица найденных покойников на карточку. После чего отправился со слугой в полицию. Когда они вместе с нарядом вернулись к лодке, жмуриков там уже не было.