Карел Михал - Шаг в сторону

Что делать, я тоже улыбнулся.

— Честно говоря, мне до ключей нет никакого дела. Я техник-строитель и интересуюсь только своим участком. Шпионить для доктора Вегрихта не собираюсь. Вообще его не знаю. Вам этого достаточно?

— Ну, вы его еще узнаете, — сказала пани Ландова и приподняла левую бровь. — У него шляпа со щеточкой.

— Шел лесник за телочкой в шляпе со щеточкой, — не к месту пропел Кунц. Видно, у него отлегло от сердца. — Вегрихт человек порядочный, но ужасный педант. Понимаете, старая школа. А у меня из-за этой мелочи могли бы быть неприятности.

Я постарался заверить их, что не собираюсь никому доставлять неприятностей, что я не людоед и т. п.

Пани Ландова усмехнулась.

— В самом деле? Слава богу, — и для разнообразия подняла правую бровь.

Ее игра бровями начинала мне надоедать, хоть в общем-то это было не так уж и плохо.

— Если вы не возражаете, я загляну в подвал.

Кунц посмотрел на часы. Я тоже посмотрел на часы, на его часы. Это были не те часы.

— Тогда бы нам пришлось слишком поздно обедать. Бабка уже вернулась с покупками. Можно подогревать. Будете с нами обедать? — обратился он к пани Ландовой.

Рыжеватая красавица стала отказываться, уверяя нас, что ей нужно еще до обеда поработать, но мне хотелось, чтобы все были на виду.

— Ведь есть-то все равно нужно, — сказал я бодро. — Иначе я буду думать, что вы игнорируете представителя центрального учреждения.

— Представителей центральных учреждений мы не игнорируем, а взираем на них с безграничным уважением и изумлением, — прозвучал ответ, сопровождаемый гимнастикой бровей.

— Словом, прошу всех к столу, — закончил прения Кунц и, разбежавшись, как мальчишка, заскользил по плитам к лестнице.

Наверху он переложил конину из банки в кастрюлю и стал разыскивать разные приправы.

— Знаете, лучше я сама, — недоверчиво сказала пани Ландова. — С вами-то ничего не случится, а я всего-навсего слабая женщина.

Пока они возились с гуляшом, я смотрел в окно. Окно, само собой, было стеклянным. И в стекле распахнутой рамы я видел, как пани Ландова, склонившись над кастрюлей, прижалась к Кунцу и весьма недвусмысленно посмотрела на него.

Все было ясно. Кунц — красивый парень. Вчера он сам говорил, что по вечерам здесь тоска. Уж такова жизнь, и, как говорит мой Старик, если у кого-то никого нет, это подозрительно.

Судя по этому, подозрительных личностей в замке не было. И я твердо решил, что завтра уеду. Все равно ничего другого не оставалось. Ясно, что, если здесь что-то и творилось, все равно никто мне об этом не доложит. Спрятать контрабанду в замке можно где угодно, не говоря уж о том, что такой молодой и неглупый человек, как Кунц, не станет сидеть в этой дыре за шестьсот крон. На это у него должны быть свои причины.

А что, если на деньги ему наплевать, просто он хочет жить, как ему вздумается, и не заботиться о завтрашнем дне? Правда часто бывает ужасно простой.

Наверное, Кунцу жилось в Ципрбурге неплохо, пусть с пани Ландовой. Не мое дело судить его за это. Да я бы и не отважился. Нечего осуждать других за то, что мы бы могли простить самим себе. Иногда полезно сделать для себя такой вывод.

Пока я размышлял, они сварили обед, кстати вкусный. Обстановка за столом была довольно приятная, хотя пани Ландова вела себя, как на приеме, и мы с Кунцем должны были волей-неволей к ней приспосабливаться. Рыжая дама говорила очень литературно, как говорят учителя или идиоты. Я этим совсем не хочу оскорбить учителей. У них просто профессиональная болезнь. Что касается пани Ландовой, то она будто обнюхивала чужого пса, осторожно обходила его, не зная, чего от него ждать.

Когда эта церемония окончилась, я вытащил бутылочку коньяку. Я попросил пани Жачкову купить ее в деревне. Во-первых, я хотел отплатить Кунцу за гостеприимство, во-вторых, признаюсь, я не терял надежды что-нибудь выудить. Коньяк был отличный. Видимо, изобретательная пани Жачкова не сумела отсосать половину через соломинку и долить водой. Я предложил согреться, прежде чем мы полезем в эти подвалы.

Я могу выпить много. Кунц тоже. Пани Ландова оправдала мои надежды. Она не пищала, что не умеет пить, и не отставала от нас.

Разговор стал интереснее. Пани Ландова сдалась и начала разговаривать человеческим языком. Кстати, язычок у нее был острый. Стоило только Кунцу заговорить об архитектуре замка, она сажала его в лужу.

Видимо, разбиралась в этих вещах лучше, чем он.

— Вы историк? — спросил я Кунца. Хотя мне было ясно, что нет.