Карел Михал - Шаг в сторону

У меня оставалась уйма времени, если только часы доктора шли точно.

Я действительно успел. По дороге выслушал лекцию о замках вообще и о специфических проблемах южночешских замков в частности, с учетом того, какого исключительного расцвета достигли они под неусыпным надзором доктора Вегрихта. Я в этом и не сомневался. Гораздо больше меня интересовало другое. Об этом, правда, я не хотел его спрашивать. Мне было интересно, хорошо ли помогают ему в работе контрабандные Часы, которые он носит на руке.

Дома я еще раз все продумал. Не будь этих часов, которые я заметил в последнюю минуту, вся моя поездка в Ципрбург была бы совершенно напрасной. Эта запись на крышке, из-за которой я наугад только по совету Старика притащился сюда, сама по себе ничего не значила. И вот теперь намечалась какая-то нить, но в общем все это было очень относительно. Несомненно, Ципрбург с его лабиринтами и туристами мог бы быть идеальным звеном во всей торговой цепочке, хоть это и выглядело довольно нереально. Однако нельзя исключать какие-то возможности лишь потому, что они неправдоподобны. Для преступника решающим фактором является целесообразность, а не, скажем, литературная правдоподобность. Ну, а, как я уже сказал, для целесообразности предпосылки были.

Прятать контрабандные часы мог кто угодно из людей, с которыми я там встретился. Жачек с женой, Кунц, пани Ландова, — может быть, оба — и, наконец, доктор Вегрихт, против которого свидетельствовало прямое вещественное доказательство. А может быть, и все вышеназванные вместе, но это уж было бы чересчур неосмотрительно, чтобы походить на правду. Не говоря уже о том, что доктор Вегрихт направил в Ципрбург Кунца, чего бы наверняка не сделал, если бы раньше был связан с Жачеком. Подозрение против доктора Вегрихта все-таки оставалось весьма сомнительным. Маловероятно, что кто-нибудь станет выставлять напоказ явное доказательство своей преступной деятельности. Это все равно, что человек, тайно торгующий оружием, разгуливал бы по Вацлавской площади, обвешенный с ног до головы пулеметными лентами.

Так как из фактов, которые имелись в моем распоряжении, выжать было больше нечего, я решил рассмотреть повнимательней каждого, кто мог быть замешан.

Во-первых, Жачек. Как говорит Кунц, это бывший жандарм. А бывшие жандармы не успели дослужить до желанной пенсии, поэтому Жачек наверняка не пылает любовью к новому строю. Но дело не в этом. С точки зрения элементарной честности жандармов отбирали строго. С другой стороны, служба у господ не проходит бесследно, и многие сбрасывали вместе с шинелью и свою порядочность. Особенно если разбирались в законах и могли этим воспользоваться.

Не думаю, чтобы Жачек когда-нибудь судился, а другого материала о нем не разыщешь. Это просто старик обдирала, и баба его не лучше.

О других мне проще получить сведения. Но делать это нужно было осторожно. Во-первых, потому, что не стоило их тревожить. Трудно предвидеть, какие у них связи. А во-вторых, потому, что люди не умеют держать язык за зубами. Один скажет приятелю, приятель соседу, — дескать, им интересуются, и пошло… Нередко от таких слухов ни в чем не повинным людям приходилось туго.

Я решил кое-что разузнать завтра же и сладко заснул. Ничего нет лучше собственной постели.

Рано утром я был у Старика. Он плохо чувствовал себя, держался за живот и вздыхал. Он был очень похож на того пса из сказки, который сожрал торт. Без особого любопытства выслушал меня.

— Так. Сделай письменный отчет, — говорит, — подшей его к делу. Вот рапорт из Вубенча, там кто-то продает электроплитки, которые не действуют. Сходи посмотри на них. И скажи секретарше — пусть мне принесет лекарство.

Я был озадачен. Старик не настроен на продолжительную беседу, а ничего конкретного я не мог ему сказать. И все-таки мне казалось, что часы доктора Вегрихта были какой-то ниточкой. Мне не хотелось бросать это дело. Ну, разве докажешь что-нибудь человеку, если у него болит живот, пусть даже это вообще-то разумный человек.

Я вспомнил, что от отпуска у меня осталось еще дней десять. Не то чтобы я был каким-то энтузиастом, но уж если меня что-нибудь заинтересует, я не люблю бросать начатое. Я сказал Старику про этот отпуск, и он мне подписал заявление, потому что возразить ему было нечего. Теперь все было в порядке. Ципрбург — хорошее местечко, хотя обычно отпуск я провожу на реке. Ну, ничего.

Впрочем, вода там тоже была. В подвалах. И если бы я за все это время ничего не выяснил, то мне по крайней мере не пришлось никому объяснять, что я действительно не превращаю свои командировки в загородные экскурсии.