Карел Михал - Шаг в сторону

— Конечно, конечно.

Он вдруг очень испугался, не сказал ли чего лишнего, и добавил, что, конечно, нужно сознавать, что все культурные учреждения, и главным образом исторические памятники, являются только надстройкой и средства, предназначенные для этих целей, вообще-то сравнительно высокие.

Я кивнул и серьезно сказал:

— И наоборот, не правда ли?

Этим я совершенно сбил его с толку, он запутался в своих периодах и умолк. Это «наоборот» — испытанный метод, попробуйте когда-нибудь сами. Самая красивая фраза поблекнет, и вас оставят в покое. Только говорить нужно смертельно серьезно, чтобы подействовало.

И хотя бургграф был нокаутирован, я все-таки боялся, что ему через минуту снова придет в голову что-нибудь чересчур конструктивное, и поэтому я предложил Кунцу осмотреть подвалы. Пани Ландова удалилась в свою галерею. Доктор Вегрихт проводил меня и Кунца до входа в подвал. Дальше идти он не мог, потому что было только две пары резиновых сапог. Но подай я хоть самый ничтожный повод, он бы самоотверженно ринулся вперед, претерпевая душевные муки, ибо его брючки определенно должны были пострадать от этой экскурсии.

Внизу было темно и сыро. Своды действительно оставляли желать лучшего, с них капало. Я молчал, чтобы вода не попадала мне в рот. Кунц тоже молчал. Когда мы дошли до конца, Кунц осветил фонарем стену и сказал:

— Там дальше склеп, а в нем предки. Нас от него отделяет стена. Вход туда был из башни.

Так все-таки склеп!

— А можно туда попасть?

Кунц покачал головой.

— Не-е, с той стороны вход тоже замурован. Там все это сгнило и вонь ужасная.

На обратном пути перед нами мелькнуло что-то мокрое и лохматое. Ощущение было не из приятных.

— Что тут крысы жрут?

— Предков, — лаконично ответил Кунц.

Когда мы выбрались в более благоприятные условия, я взял его за локоть.

— Скажи своему доктору, чтобы он отвез меня в Будейовицы. Хоть избавитесь от него.

Кунц посмотрел на меня влажными глазами. То ли от избытка благодарности, то ли от коньяка. Скорее от того и от другого.

— О боже, избавь нас от чумы, града и педантов. Нравится тебе доктор?

— Очень. Если бы его увидел свиной король из Чикаго, наверняка отвез бы его в свой поросячий замок во Флориде. Что он делал раньше?

— Преподавал в гимназии историю.

Это меня удивило. Я думал, что управляющий бывший юрист. Но по виду, правда, почти никогда нельзя определить профессию.

Доктор Вегрихт с нетерпением ждал нашего возвращения, чтобы узнать, в порядке ли подвалы. Я заверил его, но что-то еще не давало ему покоя.

— Видите ли, я прошу прощения, товарищ, не имею чести знать вас лично. Будьте любезны, предъявите ваше удостоверение.

Я подал ему бумагу. Он попросил у меня паспорт и сравнил документы. Мне казалось, что он делает это не потому, что сомневается во мне, а скорее затем, чтобы его никто не мог упрекнуть в недостатке бдительности. Потом он с бесконечными извинениями вернул мне документы.

— Вы понимаете, ценные собрания могут привлечь нежелательное внимание…

Я не разделял его точки зрения. Вряд ли кто отважится воровать доспехи. Это неходовой товар. Но доктору было виднее. Я выразил свою благодарность за оказанный прием, пообещал прощупать в Праге почву относительно возможности проведения необходимого ремонта подвальных сводов. Крыши я не стал осматривать, потому что Кунц сказал, что они в хорошем состоянии, но что на чердаках летучие мыши. Доктор подтвердил это.

Вегрихт был очень польщен тем, что может отвезти меня в Будейовицы. Он извинился и сказал, что только зайдет к пани Жачковой, чтобы уладить какие-то счета за уборку, потом приготовит машину и будет в моем распоряжении.

Я поднялся наверх за своими вещами. Кунц пошел со мной и постучал в дверь галереи.

— Вера, инспектор уезжает!

Ландова вышла со мной проститься, и Кунц выразил надежду, что я скоро снова приеду. На лестнице он крикнул мне вслед:

— Ты забыл бутылку!

Я оставил ее им. Пусть допивают на здоровье. Уже сидя в машине рядом с доктором Вегрихтом, я увидел, как Кунц и пани Ландова стояли у окна башни и махали мне. Я тоже им помахал.

Доктор сам водил машину. Для этой цели он имел коричневые перчатки из свиной кожи. Вел машину он очень осторожно, приблизительно сорок километров в час. Я думал, что не выдержу. До Будейовиц мы ехали почти час.

— Только бы не опоздать на поезд, — беспокоился я.

Вегрихт посмотрел на часы и сказал, когда отходит поезд.