Роберт Дугони - Ее последний вздох

Кинс разговаривал по своему настольному аппарату, но положил трубку, едва она вошла.

— Я перезвоню, — сказал он. — Да, я поговорю с ним, как только вернусь домой. Не знаю. Надеюсь, что не слишком поздно.

— Все в порядке? — спросила Трейси, как только Кинс отключился. Судя по тону, он говорил сейчас с Шанной.

— Что?

— Дома. Все нормально?

— У Эрика завал с алгеброй.

— Я думала, у него хорошо с математикой.

— Обычно да. Вот мы и не знаем, в чем тут дело. Может быть, подружку завел. А что у Ноласко?

Она сунула сумку в нижний ящик своего стола.

— Да ничего. Пожевал мою задницу, предупредил, что лед подо мной тонкий. Может, ему репетитора нанять?

— Об этом мы и говорили, но репетитор денег стоит. Адвокатам звонить будешь?

— Не знаю пока.

— Если начнется расследование, тебя должен кто-то представлять.

— У нас уже есть компьютеры? — Она повозила по столу мышкой, и на мониторе всплыл привычный хранитель экрана — летающие окна.

— Трейси?

Может быть, то была ложная гордость, но Трейси не хотелось говорить Кинсу, что Ноласко назначил ее старшей по группе только потому, что желал ей провала и надеялся пустить ее карьеру под откос. Ей нужно было, чтобы Воробей и все остальные верили, что она это заслужила.

— Ноласко пообещал поддержать меня, если что.

Кинс сунул руки в карманы и некоторое время смотрел на нее в упор.

— Это он так сказал?

— Да, он так сказал. — Она дернула плечом. — Сама удивилась.

— А еще что-нибудь он сказал?

— Спрашивал, когда мы уже этого говнюка поймаем.

Моросящий дождь брызгал в ветровое стекло грузовика, когда Трейси выезжала с парковки вскоре после семи вечера. Она решила вернуться домой в человеческое время: ей не терпелось просмотреть материалы по делу Бет Стинсон. Когда она ехала по Западному мосту, морось уже превратилась в нормальный дождь, и ветер морщил воды Эллиот Бей. От его порывов вздрагивал грузовик. Когда она съезжала с моста на Адмирал Уэй, дождь уже хлестал так, что «дворники» еле с ним справлялись.

Она помахала патрульному офицеру в машине, припаркованной напротив ее дома, и свернула в гараж. Когда въездная дверь за ней закрылась, Трейси вытащила из машины коробку с делом Бет Стинсон. Поддерживая коробку согнутой в колене ногой, она изловчилась достать ключ, отперла дверь и шагнула внутрь. Она сразу поняла, что в доме кто-то есть. Услышала приближающиеся шаги, уронила коробку, выхватила «глок» и прицелилась в направлении звука.

— Сюр…! — Дэн проглотил конец слова и уронил бокалы с вином, которые держал в руке. Они разбились, вино брызнуло во все стороны.

Трейси опустила пушку. Сердце ее стучало, как молот, колени стали ватными.

Краска сбежала с лица Дэна, кажется, ему даже трудно было дышать.

— Сюрприз, — наконец выговорил он, точнее, прокаркал.

Трейси привалилась к стене.

— Что ты здесь делаешь?

— Арбитраж кончился, я вернулся пораньше, приготовил тебе обед. Хотел тебя удивить. Кажется, мне это удалось.

У нее было такое чувство, как будто ее ударили под дых.

— Почему ты не позвонил?

— Чтобы не портить сюрприз.

— Где твоя машина?

— Оставил через дорогу. Не хотел загораживать въезд, и потом, тогда опять же сюрприз не получился бы.

Трейси прикрыла глаза, в голове все плыло от избытка адреналина.

Дэн тронул ее за плечо.

— Эй, ты в порядке? Это я должен был…

Она привалилась к нему, спрятала лицо у него на груди, борясь со слезами гнева, усталости и обиды.

Дэн обнял ее.

— Эй, что ты? Все же в порядке. Со мной ничего не случилось.

Она отпрянула, сделала глубокий вдох, успокаиваясь.

— Прости меня, Дэн.

— Не надо просить прощения; я же знаю, что у тебя сейчас на работе творится, сюрпризы тебе ни к чему. Надо было позвонить.

— Нет. Ты все правильно сделал, хотел сделать мне приятное, а я… я просто сорвалась, устала. — Она быстро вытерла щеки. — Все в порядке, правда. Я очень рада, что ты здесь. — Она заставила себя улыбнуться и огляделась. — А где мальчики?

— Я же сразу со слушания. Позвонил соседу, попросил его заглянуть к ним, чтобы они не разнесли дом. Ты уверена, что все в порядке? — спросил он.

— Последние дни были не очень. А так все в норме. — Она прошла в кухню, взяла бумажное полотенце и высморкалась. Двадцать лет она прятала свои эмоции. И, надо сказать, это было легче, чем признать, что она осталась совсем одна, без семьи, и что, несмотря на все ее усилия добиться справедливости ради Сары, то дело для нее так и не кончилось.