Роберт Дугони - Ее последний вздох

— Детектив, это Дэвид Бэнкстон.

Трейси взглянула на часы.

— Да, Дэвид. Спасибо, что позвонили.

Кинс послал ей выразительный взгляд, она кивнула.

— Я, знаете, это… не смогу сегодня.

— Нет? — Она потрясла головой, давая Кинсу понять, что Бэнкстон отказывается.

— Теща заболела, не с кем оставить дочку. Так что мне надо домой.

— А ваша жена не дома?

Последовала пауза.

— Ее сегодня вызвали пораньше, а она позвонила матери узнать, сможет ли та посидеть с дочкой, пока я не приду.

— А завтра?

— Завтра я тоже не могу. Надо сидеть с дочкой, а потом у меня ночная смена.

— Тогда скажите мне, в какой день вам удобно? Нам очень важно вас исключить.

— Мне надо узнать свой график и переговорить с женой, тогда я вам позвоню.

— Завтра позвонить сможете?

— Да. В смысле, попытаюсь. Мне пора идти. Я еще на работе. Нам тут запрещают звонить по личным делам. — Бэнкстон отключился.

Трейси поглядела на Кинса.

— Говорит, что не сможет прийти; надо смотреть за дочкой.

— Может быть, он решил, что исключить его из списка подозреваемых — не главная наша задача.

Последний известный наниматель Брэдли Таггарта сообщил Кинсу: тот позвонил, сказал, что увольняется, и просил дать ему расчет.

— Работодатель предлагал переслать ему чек по почте, но Таггарт заявил, что придет и заберет его сам, — сказал Кинс Трейси.

— А он не сказал когда? — спросила Трейси.

— Сегодня днем. Мы с ним уже разминулись. Наниматель говорит, что он явно на чем-то торчал, так что избавиться от него было удачей. Еще он назвал его «безнравственным типом».

— А куда тот пошел, он тебе не сказал?

— Он — нет, но один парень, который работает там на складе, сказал, что в дни получек Таггарт любит выпить в одном месте на Пайонир-сквер, называется «На посошок».

— Может, перехватим его там.

«На посошок», бар в одном из невысоких кирпичных домов на Первой авеню, демонстрировал признаки того, что к вечеру здесь соберется изрядное количество посетителей, особенно для середины рабочей недели. Уже сейчас кто-то сидел над пивом в кабинке, а кто-то гонял шары в дальнем конце длинного и узкого пространства бара. Трейси опознала Таггарта по фото с его водительского удостоверения. Он сидел на высоком табурете и потягивал из стакана нечто цвета янтаря, а на стойке перед ним стояла бутылка «Будвайзера». Внимание Брэдли приковал к себе экран телевизора над стойкой: показывали мотогонки, и он следил, как гонщики на грязных мотоциклах преодолевают грязную и скользкую трассу. Таггарт был некрупного сложения, но любил строить из себя крутого, о чем ясно говорил его выбор одежды: черная кожаная жилетка, черные байкерские сапоги и черные джинсы с характерной потертостью на левом заднем кармане — такие часто бывают у любителей жевательного табака. Еще Трейси обратила внимание на ножны, которые болтались у него на боку.

Она вышла и описала ситуацию Кинсу, который тем временем припарковал их машину, загородив кому-то выезд, и они стали ждать подкрепления. Не прошло и минуты, как явились два патрульных автомобиля. Трейси отправила один в проулок за зданием, а второму велела стать за углом, где он не попался бы на глаза тому, кто стал бы смотреть на улицу через большую стеклянную витрину бара.

Она и Кинс вошли в бар вместе. Кроссуайт подсела к стойке, от Таггарта ее отделял всего один табурет. Еще два табурета слева от него занимала какая-то парочка, и Кинсу пришлось устроиться в конце стойки, рядом с задней дверью.

— Брэдли Таггарт! — окликнула Трейси.

Тот равнодушно взглянул на нее и взял со стойки бутылку с пивом. Глаза у него точно остекленели, одно колено под стойкой так и прыгало. Видимо, он либо срочно нуждался в дозе, либо отходил от последней.

— Кто спрашивает? — Он поднес к губам бутылку. Татуировка в виде разноцветных языков пламени покрывала обе его руки от запястья до локтя. Правый бицепс украшала татуировка: кинжал с каплями крови.

Трейси показала Таггарту свой значок и удостоверение личности. Он фыркнул и продолжал как ни в чем не бывало смотреть мотокросс, но Кроссуайт заметила, как подались вперед его колени, коснулись пола подошвы сапог, и поняла, что он думает дать тягу.

— В конце стойки сидит полицейский, у входа — еще двое, — сказала она.

Таггарт бросил взгляд туда, где теперь уже стоял Кинс.

— И что?

— А то, что я прошу тебя положить обе руки на стойку так, чтобы я их видела.