Владимир Удовыдченко - Кошмары на улице Купчинской [СИ]

Кошмарная действительность преследует человечество на всем протяжении его новейшей истории. Кошмары на улице Вязов, кошмары на улице Стачек, а теперь и на улице Купчинской — взаимосвязь одной цепи литературного изобретательства на ниве исследования подсознательных страхов, толкающих людей на неадекватные поступки.

Жуткие события этой повести, некоторые из которых возможно имели место в реальной жизни, показаны автором при минимальном вымысле с применением литературного приема «гипербола» — незначительного преувеличения, утрирования отдельных сцен и эпизодов с максимальным сохранением правдивости организации работы в одном из подразделений органов внутренних дел Санкт-Петербурга.

Данная работа, являясь в определенной степени пародией на произведения А. Кивинова, не является пасквилем на милицию. Автор с огромным уважением и даже любовью относится к подавляющему большинству действующих в непростых социальных условиях бойцов правопорядка и особенно ветеранам милиции. Но, к сожалению, в семье не без… оборотня. Только развелось их… Оттого и страшно.

Ранним сентябрьским утром 2002 года здание 101 отдела милиции, построенное советскими заключенными — химиками в начале 70 — х годов ХХ века, представляло собой серую трехэтажную кирпичную коробку с тремя кривыми антеннами на крыше для обслуживания телевизора дежурной части, и почему-то желтым металлическим козырьком над стальной дверью центрального входа.

В этом здании, с протекающей в течении последних пятнадцати лет крышей, воздвигнутом на месте бывшего торфяного болота — а ныне Купчинской улице — спального микрорайона Санкт-Петербурга было многолюдно.

На первом этаже в помещении дежурной части готовился принять отдел у ночной смены, не опохмелившийся с утра, а потому злой, дежурный Федотов. Напротив дежурки, в левом крыле — отделе по расследованию убийств о чем — то своем громко и нецензурно спорили оперативники. Словесный спор периодически сменялся приступами хохота и металлическими ударами по многострадальным батареям центрального отопления, часто выходившим из строя по причине их использования не по прямому назначению — для пристегивания к ним задержанных. В паспортном столе на втором этаже гневно воспитывал паспортисток начальник отдела. Паспортистки с визгом огрызались. Причиной шума, очевидно, были граждане южных национальностей явившиеся оформлять прописку и гурьбой толпившиеся рядом с шумевшим начальником.

На третьем этаже здания сероглазый тридцатилетний блондин — участковый уполномоченный капитан милиции Серомышин Сергей Клавдиевич грустно рассматривал из окна служебного кабинета мрачные низкие тучи, нависшие над утренней осенней Петербургской улицей. Накрапывал дождик — мелкий как зарплата участкового.

«Утро серое, форма серая, жизнь серая, да и фамилия соответствующая», — философски размышлял Серомышин, невесело нащупывая рукой пятирублевую монету в левом кармане кителя. В других карманах ни монет, ни купюр не прощупывалось. До получки оставалось десять дней. Хотелось пива и беляшей. «Надо срочно проверить ларьки и прописку у арбузников, — решил Серомышин. — Или может лучше заявительницу состоятельную охмурить?»

Резкий звонок двадцатилетнего аппарата прямой связи с дежурным прервал размышления.

— Серомышин, срочно к начальнику на сходку, спишь там или где? Все уж собрались, — прохрипела трубка. «Опять будут чушь пороть, а мы выслушивай», — заворчал Серомышин и поспешил в кабинет начальника.