Рэндалл Силвис - Прогулки на костях [litres]

– И что тогда у нас будет вместо бритвы? Нужна какая-нибудь хорошая метафора для чего-то замысловатого и непредсказуемого.

– Ты правда ждешь сейчас от меня каких-то идей?

– Ты сможешь, – сказал он ей. Он долил воду, закрыл крышечку и нажал на кнопку. Затем вернулся к своему месту.

– Как тебе «лента Мёбиуса»? – спросила она.

– Идеально. Потому что у нас здесь именно это. Идеально описывает это дело.

Она наклонилась вперед, чтобы бегло пробежаться по разбросанным перед ней бумагам. Затем она потянулась к его блокноту, подвинула его в свою сторону и перевернула его к себе лицом.

– А ты времени зря не терял.

– Да я только даты накидал. И мне кажется, я начинаю видеть кое-какую связь. Но еще я выпил слишком много кофе, поэтому возможно, это все из-за туннельного зрения.

Она провела пальцем по списку дат.

– Ты в этом уверен? – спросила она. – Первая жертва исчезла меньше чем через год после приезда Фридла в Абердин?

– Он сам мне это сказал. Дату своего приезда, в смысле. И в ту же дату к нему устроился Тодд Берл.

– Обалдеть, – сказала она. – Это ведь значит, что… твою-то налево… да?

– Может быть.

Она посмотрела на следующую запись.

– Это дата последнего исчезновения. Это из бумаг, которые дал нам Висенте?

– Верно.

– Дай мне ручку, – попросила она. Он передал, и тогда она написала что-то в блокноте и пододвинула его обратно к Демарко.

Он прочитал, что она написала: «Фридл привез свою жену в Абердин в мае 2005 года».

– Мне тоже так запомнилось по твоим словам, но я ждал, чтобы ты точно подтвердила, – кивнул он.

– Получается, никаких жертв до того, как Берл устроился на работу к Фридлу, и никаких после того, как на сцену выходит жена Фридла. Дважды обалдеть, – сказала она.

Она откинулась на спинку стула, сжимая кофейную кружку двумя руками у своего рта. Она искоса посмотрела на стол, но ее взгляд был рассеянным. Он ждал, наблюдал, пока она не подняла на него взгляд, теперь уже абсолютно сфокусированный и настороженный.

– О чем ты думаешь? – спросил он.

– Это не то чтобы озарение какое-то, – сказала она ему. – Особенно с феминистической точки зрения.

– Я бы послушал.

– Его жена милашка, – сказала она. – Это может объяснить все или ничего. Не знаю. Просто…

– Скажи мне, – попросил он.

– Я не могла не задуматься, пока сидела там и разговаривала с ней, зачем белому миллионеру выбирать себе в жены темнокожую девушку из бедной семьи, прикованную к инвалидной коляске. Ей было всего лишь двадцать семь, когда они поженились. А ему за шестьдесят.

– Так объясни, – сказал он. – Это у тебя тут диплом магистра.

– И это делает меня экспертом?

– Ну, из сидящих здесь ты точно умнее.

– Была ли кто-нибудь из жертв в инвалидном кресле? Или были ли у них какие-нибудь деформации позвоночника? Мы этого пока не знаем, да?

– В записках Висенте об этом ничего не было. Судмедэксперты наверняка бы об этом написали. Но мы точно знаем, что все они были миниатюрными и относительно светлокожими. Как и его жена.

– Так что фетиш может быть… больше чем просто деформация позвоночника, – сказала она. – Фетиши обычно формируются в период полового созревания. Что ты знаешь о детстве Фридла?

– Я знаю, что оно было.

– Гениально, – похвалила она. – Мы наконец-то разгадали загадку.

– Ты знаешь, что прекрасна, когда ты вся такая саркастичная и полуголая? – ухмыльнулся он ей.

– Заткнись и налей мне нормального кофе, Эйнштейн, – подняла она свою кружку.

Следующие два часа они провели за своими ноутбуками, перескакивая с одного сайта на другой. В интернете было не так уж много информации о жене Фридла, кроме ее полного девичьего имени, Даймонд Сицилия Уокер, и даты ее замужества с Фридлом. А вот мануальный терапевт, наоборот, был удостоен большего внимания. Он получил несколько наград от различных «Ротари» и городских организаций в заливе, где и располагались его клиники. О нем было напечатано в десятке различных газет и двух профессиональных журналах. Отец – врач общей практики в Форт-Майерсе, штат Флорида; мать – домохозяйка и чемпионка родного города по теннису среди любителей; Уильям Блейн Фридл – их единственный ребенок. Оба родителя уже умерли.

– Послушай-ка, – сказал Демарко и зачитал вслух отрывок из газеты Форт-Майерса:

«Когда его спросили, почему сын успешного врача общей практики выбрал хиропрактику в качестве своей специальности, доктор Фридл ответил: «Когда мне было где-то восемь лет, моя мама наняла горничную по имени Идора. У нее была дочь на год младше меня. Ее звали Беатрис. Я звал ее Би. Мы очень сблизились и общались столь же тесно, пока она не умерла в шестнадцать лет. Большую часть своей жизни она провела в инвалидном кресле из-за ужасной врожденной болезни, которая, помимо других осложнений, вызывает деформацию позвоночника. Ее состояние тронуло меня до глубины души. Пока с годами ей становилось все хуже, у меня появилась наивная мысль, что я смогу найти какой-то способ вылечить ее. Я проводил все свое время, изучая структуру костей, как работает позвоночник и так далее. Я не смог ее спасти, конечно, но к этому времени страсть всей моей жизни уже сформировалась».