Рэндалл Силвис - Прогулки на костях

Randall Silvis

Walking The Bones

© Randall Silvis, 2018

© Ардисламова А., перевод, 2020

© ООО «Издательство АСТ», 2020

Восточный Кентукки, конец июля

Сразу после того, как в первый день путешествия Райан Демарко вошел в лес, у него сел телефон. Раз уж у него пропала возможность сверять свою дорогу вверх по горе с часами и GPS, мужчина засунул свой телефон в носки и положил на дно рюкзака. На секунду он подумал убрать и свое нетабельное оружие, 40-калиберный «Глок 27», более легкий и изящный, чем «ЗИГ-Зауэр» 45-го калибра, но передумал из-за мысли о черных медведях, полосатых гремучниках, щитомордниках и диких собаках. Вряд ли он тут встретит пуму или торговца наркотиками, а сборщики женьшеня сейчас, наверное, видят седьмой сон, но каждый из вышеперечисленных все же мог представлять угрозу. К тому же без оружия он вообще чувствовал себя не в своей тарелке. Поэтому, несмотря на дополнительный вес «Глока» и кобуры, висевших на пропитавшемся потом поясе его джинсов, Демарко держал оружие наготове.

На протяжении всего дня, пока Демарко взбирался на гору, становилось то светлее, то темнее, и сменяли друг друга разные ветровые потоки – один на несколько градусов прохладнее и отдавал мхом, другой же был теплее и нес с собой тяжелый запах гнилой древесины, вечного разложения. Ощущение собственной неугомонности, жажда, усталость, ноющие мышцы, не привыкшие к такой активности, бесконечные полчища мошек и комаров, которых привлекал пот на шее, лице и плечах, а также зов крови, бегущей по венам мужчины, были ему надежными спутниками.

Каждое из этих ощущений воспринималось с некой остротой и отстраненностью, которые и сам мужчина находил интригующими. Как если бы второй, призрачный Демарко по пятам следовал за первым и тоже пробирался вверх по склону через густой лес. При этом не только отмечая все ощущения первого, но и подслушивая его мысли, самобичевания и угрызения совести, пока он раз за разом вспоминал все ошибки вчерашнего дня. Второй Демарко наблюдал за первым с любопытством и легкой насмешкой, а иногда с некой жалостью.

Из-за густой сени деревьев высотой около сорока футов, а также второго слоя молодой поросли, в лесу не было прямых лучей солнца. Полумрак то сгущался, то рассеивался. Когда солнце ненадолго показывалось, многочисленные промежутки между листьями становились светящимися дырочками и быстро заполняли все пространство вокруг. Весь день Райан шел от одного тоненького желтого лучика с танцующими пылинками к другому, а забытое небо напоминало мигающую люминесцентную лампу, спрятанную где-то высоко наверху.

Во время привалов Демарко смотрел вверх, на кроны, и ему казалось, что листья плавают в молочно-белой воде (а если вечером, то в чернилах). Он вспоминал свое детство и леса, в которые так часто сбегал, когда в те далекие времена гнев в нем уступал место всепоглощающей печали, переходящей в слезы. А это, в свою очередь, сейчас снова напомнило ему о семи убитых девочках, чье детство, без сомнения, было намного печальнее его. И тогда он с новыми силами устремился вверх по горе, надеясь, что очередной прилив решимости заглушит его усталость.

Высокая сень дубов и других лиственных деревьев создавала живую мозаику из листьев. Оттуда доносились карканье ворон, крики козодоев и сердитый писк белок. Лес кишел и другими животными, кроме вездесущих бурундуков, которых он заметил первыми как на земле, так и на нижних ветвях. Райан слышал, как вдалеке кричат индейки. Он охотился на кроликов и тетеревов, а однажды стоял в десяти футах от лани и ее олененка, наблюдая, как они следят за ним. Дважды он слышал гул самолетов и один раз свист вертолета, доносившиеся из-за высоких облаков.

С этой далекой реальностью у него не ассоциировались никакие запахи, разве что неожиданная свежесть, редкое, мимолетное дуновение прохладного ветерка, пересекающее его путь, даже не потревожив папоротник. Подлесок и земля же, напротив, изобиловали запахами: перегной, грибы, цветы, папоротник, мох, загнившие листья и деревья, мертвые туши и собственный пот. Однажды, в самый первый день, мужчина почувствовал запах сигаретного дыма, но с тех пор воздух наполняли разнообразные запахи леса, к которым он теперь относил и свой собственный.