Луиза Пенни: Природа зверя

«Исчезнут ли они со временем? – спрашивала себя Тереза Брюнель. – Исчезнут ли они с расстоянием? Смоет ли их эта деревенька, подобно крещению?»

Возможно.

– Худшее позади, Арман, – сказала Тереза, когда они подошли к машине. – Теперь пришло время для конструктивной работы. Для перестройки. Неужели вы не хотите принять в ней участие? Или вам достаточно этого?

Она обвела взглядом деревенский луг. Увидела старые дома, стоящие вокруг. Бистро, книжный магазин, пекарню и продуктовый. Гамаш знал, что, по ее мнению, это хоть и милая, но скучная тихая заводь. Тогда как для него здесь было пристанище. Место, где потерпевший кораблекрушение может наконец отдохнуть.

Арман, конечно, сообщил Рейн-Мари, что ему предлагают работу, и они обсудили это.

– Ты хочешь вернуться, Арман? – спросила она, стараясь говорить равнодушным тоном.

Но он слишком хорошо ее знал.

– Я думаю, рановато. Для нас обоих. Однако Тереза подняла интересный вопрос. Что дальше?

«Дальше?» – подумала Рейн-Мари, когда услышала от него это неделю назад. О том же самом думала она и теперь, в бистро, среди шума, болтовни других посетителей, сидящих вокруг. О том, что одно дурное слово выброшено на ее берег и пустило корни и усики, как вьюнок. Прилипчивое слово.

«Дальше».

Когда Арман вышел в отставку и они переехали из Монреаля в Три Сосны, ей и в голову не приходило думать о том, что будет «дальше». Она все еще удивлялась и радовалась тому, что есть «сейчас».

Но вот теперь «сейчас» перешло в «дальше».

Арману еще не исполнилось и шестидесяти, да и сама она оставила очень успешную карьеру в Национальной библиотеке.

«Дальше».

Говоря по правде, Рейн-Мари все еще наслаждалась тем, что они здесь и что «сейчас» существует. Но на горизонте появилось «дальше» и стало приближаться к ним.

– Привет, вы еще здесь?

Габри, большой и многословный, прошел по бистро, которым владел вместе со своим партнером Оливье. Он обнял Изабель Лакост.

– Я думала, вы уже уехали, – заметила Мирна, подошедшая вместе с Габри, и заключила стройную Изабель в свои могучие объятия.

– Вот-вот уеду. Только что посетила ваш магазин, – сказала Изабель Мирне. – Вас не увидела и оставила деньги у кассы.

– Нашли книгу? – спросила Мирна. – Какую?

Они разговорились о книгах, а Габри отправился за пивом для них, на ходу обмениваясь репликами с другими посетителями. У Габри, который неуклонно приближался к сорокалетию, в темных волосах появилась седина, а на лице – морщинки, когда он смеялся, что делал довольно часто.

– Как прошла репетиция? – спросила Рейн-Мари у Габри и Мирны. – Постановка продвигается?

– Спросите у Антуанетты, – ответил Габри, показывая кружкой с пивом на женщину средних лет, сидящую за соседним столиком.

– Кто она? – спросила Изабель.

Женщина выглядела примерно как дочь Лакост, хотя дочери было семь, а женщине – лет сорок пять. Она носила одежду, больше подходящую для ребенка. В ее стоящих торчком фиолетовых волосах красовался бант, на обширную задницу была натянута цветастая юбка, слишком короткая и тесная, а пышную грудь обтягивала майка, поверх которой был надет ярко-розовый свитер. Если бы у кондитерского магазина случилась рвота, то результатом стала бы Антуанетта.

– Это Антуанетта Леметр и ее партнер Брайан Фицпатрик, – сообщила Рейн-Мари. – Она художественный руководитель Ноултонского театра. Сегодня они приглашены к нам на обед.

– Мы тоже участвуем, – сказал Габри. – Пытаемся убедить Армана и Рейн-Мари присоединиться к нам.

– Присоединиться? – спросила Изабель. – К нам?

– К Труппе Эстри [4] Эстри – административный район Квебека. , – пояснила Мирна. – Я и Клару уговаривала участвовать. Не обязательно играть какую-то роль, можно, к примеру, создавать декорации. Что угодно, лишь бы вытащить ее из мастерской. Она целыми днями сидит и смотрит на незаконченный портрет Питера. По-моему, она уже несколько недель не брала кисти в руки.

– У меня от этой картины мурашки по коже, – пробормотал Габри.

– А это не перебор? – спросила Рейн-Мари. – Просить одного из лучших художников Канады делать декорации для любительского театра?

– Декорации делал и Пикассо, – заметила Мирна.

– Но для «Русского балета Дягилева», – возразила Рейн-Мари.

– Живи он здесь, он бы наверняка нарисовал для нас декорации, – сказал Габри. – Если кто и смог бы убедить его, то это она.

Он махнул рукой в сторону Антуанетты и Брайана, которые как раз подходили к их столику.