Василий Добрынин: Что такое ППС? (Хроника смутного времени)

Лезвие грянуло зверю в лоб. Забурлила, хлынула в воду кровь. Зверя накрыло лодкой — она по инерции все еще шла в атаку.

Зверь взревел. Хряснул в борт, у кормы — где подмога сидела. Лодка ракетой взметнулась вверх, завалилась на бок и перевернулась вверх дном. Покрытая черным небом река приняла в ледяные объятия всех…

— Твою мать! — закричали на катере, — Ванька, быстро, круги! Все давай, все на воду!

Полетели круги на веревочных длинных фалах.

Мокрые, в телогрейках и сапогах, мужики были подтянуты к борту и подняты вверх.

— Пятеро. Все! — прохрипел капитан Адольф, — Вниз, пока живы, бегом! Слава богу, что живы!

Стучащие челюсти заполонили кубрик.

— Зверобои! Охотники хреновы! — оценил капитан, — Живы — да черта ли с вами будет?

Налив каждому, стал разбираться.

— Да оно ж, — пояснил Пауткин, — Зверь-то не тот оказался…

— Это как? Как не тот! А какой?

— А, — медведь … — сообщил, не меняя тона, Пауткин. Тихонько вздохнул, поглядел в опустевшую кружку, — Мы чуть было только к нему а он — на тебе! Понужнул со всей дури! А дури в нем — центнеров пять, не меньше!

— Потемкин! — прошипел капитан, — Ты же был трезвый! Ты что мне про лося гнал? Обманывал? Специально обманывал? Погоди, ты в конторе еще отвечать мне будешь!

— Что ты, Адольф, — возразили мужики, — какой специально! Темень такая — медведь проплывает, кобыла — один черт, в одно рыло…

— В шарах ваших темень, а тут, — постучал капитан в лоб Пауткина, — тут мозги должны быть! Это ж кайло! Кайло — с ним мозгами работать надо! А вы … Кобыла, рыло… А где кайло? Потемкин, кайло утопил? Новое мне принесешь! Понятно?

Капитан перешел к мотористу:

— А ты — вперед! Заводи мотор, включай прожектор. Будем лодку искать.

— А ты ведь, Георгий, кажись попал?! Пробил черепуху зверине! — сказал Пауткин. — Пропадет зверь ни за что...

— Нас пожалей, — хмыкнул, смеясь, бригадир.

Зрелище было: как курицы мокрые, все поскидали с себя мужики. Одеяла, холстинки, одежки Адольфа и Вани — все, что нашли сухого — все на себя. Тельняшки и свитера, — в роли брюки. Пауткин скатертью на спину прикрутил подушку — фуфайка, без рукавов...

Плотно друг к другу сидела компания — так теплее.

— Не рыпаться больше до дому! Тепло берегите, легкие: а ну, не дай бог, пневмония!

— Медведь, говорят, от испуга дохнет. «Болезнь медвежья»…

— Выйди, да посмотри. А вдруг?

— А чего? Моторку возьму завтра утром, собак, да приеду. Не утонет же, и далеко не уйдет. В голову ранен, кровь потерял. Догоним!

— На свежану пригласишь?

— Конечно!

На верху грохотали ногами и двигали тяжести. Зверем рычал, прогоняя по корпусу дрожь, мотор. Катер ложился на курс.

Как член экипажа, Ваня должен был, после запуска сбегать вниз, к мотору — сделать контроль. А он?

— Да что я, — сказал он, — мотора не знаю?!

Пришел к мужикам и поставил кружку.

— С пульта завел, не с пускача. Сжатым воздухом…

— Значит, добрый ты моторист! Другие веревкой пускают. А ты — молодец! Ну, быть добру!

— Быть добру! — согласился Ваня.

И все в этот миг убедились, что под счастливой звездой моторист родился!

В ужасе, пулей влетел, не считая ступеней, Адольф. Прогремела, со звоном, во след крышка люка.

Рев, хруст и скрежет, метались вверху, в капитанской рубке. «Вот те, на! — понял каждый, — Не может быть!».

Но было!

— В моторах сидел, скотина! — сказал Адольф, — Я вам разливал, а он, курва, поднялся. Решетку прогнул на моторах, и провалился вниз. Там и был…

— Видать, без сознания. Мы ж его в голову ранили. Крепко, видать!

— Мужики, да вы что? — простонал Адольф, —Чего не сказали?

— Так ведь не успели…

— А теперь? Что нам делать теперь?

Уверенно, мощно гудел мотор: на всю — как задал ему Ваня, «катушку»!

— Теперь нам хана, мужики! — заявил Адольф, — Катер — не велик в судно воткнемся — в лепешку размажет! А в танкер — тогда и сгорим! В крайнем случае — задохнемся в нефтепродуктах!

И в берег, на полном ходу — точно так же, не мед! Без Адольфа понятно...

Капитан, обозленный вконец, сверкнув по орбите белками и закричал:

—Что мы сидим?! Там крышка! За мной!

Зверь гремел крышкой люка. Защелки, замка изнутри, не было. Адольф сам виноват: «А на хрена? — говорил: он, — Напьетесь, запрете. А мы, не дай бог, тонуть?!».

Теперь люк надо любой ценой удержать вручную.

Четырнадцать рук мертвой хваткой вцепились в каждый выступ, трещинку и неровность плоской и гладкой крышки.

— Не уйдет, пока не порвет на части!