Шарль Эксбрайя - Инспектор из Глазго (Наша Иможен)

— Послушайте, Джанет… Неужели вы и в самом деле собирались сбежать из дома ваших родителей, из вашего дома?

— Я здесь слишком несчастна!

Лидбури поднял справедливую руку, которую перехватил Рестон.

— Из-за Ангуса Камбрэ?

У нее не было сил оказывать сопротивление троим инквизиторам и она созналась, где поджидает ее любимый. Отец Джанет, исполненный решимости, воскликнул:

— Ну, ладно! Поверьте мне, я устрою вашему никудышному Ромео премилый сюрприз!

Неистовствующий мясник уже направился было к двери, но Рестон остановил его.

— Не надо, Кит! Вы слишком вспыльчивы. В подобном деле надо проявлять больше выдержки. Я сейчас пойду и объяснюсь с этим мальчишкой, попробую растолковать ему, насколько аморален его поступок.

Джанет застонала:

— Дядя Хьюг, он любит меня!

— Разумеется, дитя мое, если он любит вас, то должен вас уважать, а не вовлекать в авантюру, позорящую как вас, так и нас.

Лидбурн вышел вслед за Рестоном в холл и в тот момент, когда последний взялся за ручку двери, достал из ящика стола большой револьвер, оставшийся у него со времени службы в Хоум Гард.

— Возьмите-ка вот это, Хьюг… Этих молодых да сумасшедших всегда надо опасаться…

Взяв револьвер, Рестон ушел туда, где прятался Ангус, ожидая девушку.

Кит вернулся в гостиную, намереваясь преподать дочери урок нравственности.

— Джанет, вы очень огорчили меня. Я никогда бы не поверил, а ваша мать и того меньше…

Но Джанет, которая не могла больше выслушивать отцовские речи, зашмыгав носом, выбежала из комнаты.

На минуту двое мужчин потеряли дар речи от удивления и негодования. Затем Гленроутс заявил:

— Лучше оставить ее в покое. Сейчас она не в состоянии опушать что бы то ни было.

Мясник пожал плечами.

— Женщины все ненормальные!

Дермот предпочел переменить тему разговора.

— Я не думал, что Хьюг такой смелый, обычно он предпочитает действовать более осторожно.

— Этого требует его профессия.

— Я считаю, что с его стороны это очень неосторожно — идти одному ночью к этому мальчишке.

— Именно поэтому я и дал ему свой револьвер.

— Вы правильно сделали, тем более что неизвестно, не вооружен ли этот Ангус Камбрэ.

Дермот встал.

— Кит, вы не, считаете, что нам пора?

— Что пора?

— Пора присоединиться к Хьюгу. Мне кажется, что с тех пор, как он ушел, прошло уже немало времени.

— Лишь бы с ним ничего не случилось!

— Нам лучше быть в курсе событий.

Они вышли в холл. Мясник сказал:

— У меня есть еще один пистолет. Взять его?

— Конечно…

Выйдя на улицу, они несколько минут постояли, прислушиваясь. Не услышав ничего подозрительного, Гленроутс и Лидбурн осторожно двинулись в путь и увидели идущего им навстречу Рестона. Кит крикнул:

— Хьюг!

Фармацевт остановился. Почти сразу же раздался выстрел. Они увидели, как Рестон поднес руку к голове, повернулся и рухнул на тротуар. Гленроутс и Лидбурн бросились к нему. Дермот тяжело опустился на колени возле Хьюга и почти сразу поднялся, сообщив:

— Он мертв…

— Я не могу в это поверить!

В этот момент раздался топот бегущих ног и из темноты ночи вынырнул Ангус Камбрэ.

— Что случилось?

Гленроутс и Лидбурн бросились на него, скрутили юноше руки, и мясник закричал:

— Вы еще спрашиваете, убийца!

Арчибальд Мак-Клостаг спал. Спал, как спится людям, у которых хорошо работает желудок и нет никаких отвлекающих мыслей. Внезапно ему приснился сон, что его преследует разъяренный бык с головой Имоджен Маккартри. Он ясно слышал топот этого страшного зверя, который приближался к нему, судя по стуку копыт по земле, становившемуся все громче и громче. Чтобы не попасть на его жуткие рога, Арчибальд всем своим существом подался вперед, напрягая мускулы, и… очутился на коврике у кровати. Ему понадобилось несколько минут, чтобы понять, наконец, где он находится, и что стук копыт быка, бегущего на него, на самом деле является стуком кулаков в дверь полицейского участка.

У Арчи тотчас испортилось настроение. Он не предполагал, что кто-нибудь может потревожить его сон. Долг, без сомнения, повелевал ему спешить на первый зов, однако это не мешало ему испытывать чувство неприязни к тем, кто приносит плохие новости. Он с трудом поднялся, когда его совершенно вывел из себя крик:

— Пожар!

Одним прыжком, едва успев сунуть ноги в домашние тапочки, Мак-Клостаг бросился к лестнице, на ходу натянул свою полицейскую каску и поспешил к двери, обезумев от ужаса, потому что больше всего на свете боялся огня.