Андрей Кивинов - Мыс Доброй Надежды

Рыбаков что-то спросил Уварова по-английски, но словарного запаса Никиты не хватило для того, чтобы понять, чего от него хотят.

— Извините, — широко улыбнулся он, — не понимаю…

Рыбаков опять повторил фразу, и в его голосе слышалась угроза. Уваров продолжал улыбаться.

— Если можно, по-русски. — Никита остановился на месте и лег на спину. — Я турист из России.

Рыбаков произнес что-то ругательное и поплыл к бортику.

— Вам привет из Центра! — бодро крикнул ему вслед Никита и злорадно ухмыльнулся.

Взбешенный «шпион» не оборачивался. Он и профессор быстро собрались и покинули зону отдыха. Уваров был доволен собой — противник выведен из равновесия. Еще немного, и из него можно будет вить веревки…

Долго плескаться Уваров не стал — боялся, что может простудить поясницу. В холодильнике нгубиевского «люкса» опера ожидало холодное пиво…

А Войцеховского в номере ждал совсем другой сюрприз.

— Михаил Александрович, вам придется уехать, — жестко заявил Рыбаков. — Ваше пребывание здесь становится небезопасным…

— Куда же я поеду? Домой в Кейптаун?

— Нет. Там тоже засада. — Андрей Борисович провел ладонью по своей лысой голове так, словно разглаживал волосы. — Поживете у моих друзей в Йоханнесбурге. Ночью вас отвезут.

— А вы?

— Я останусь. — Рыбаков сел в кресло. — Надо мне уравнение с одним известным решить.

— Это связано с тем письмом? — стал строить догадки профессор.

— Да.

— Может быть, я останусь и помогу вам?

— Нет, вы должны уехать. — Рыбаков пристально посмотрел на профессора. — Думаю, я справлюсь сам…

Утром следующего дня Уваров, с гудящей от вчерашнего вечернего пива головой, спустился к завтраку в ресторан отеля, надеясь снова встретить там «сладкую парочку» своих подопечных. Разжевывая омлет с мясом страуса, нравственный полицейский оглядывался по сторонам, пытаясь загнать похмельные ощущения в глубь организма. Получалось у него не очень хорошо. Не хватало допинга. Очень хотелось пива, но Никита всеми силами сдерживал себя. Он все-таки был на службе.

Рыбаков появился позднее обычного. Он набрал со шведского стола тарелку снеди и уселся на свое место, окидывая зал проницательным взглядом. Заметив Уварова, зло поморщился и повернулся к нему спиной.

Никита довольно усмехнулся. Но его ликование длилось недолго — профессор Войцеховский все не появлялся, и Уваров заволновался.

Тем же утром в деревне баквена бурно отпраздновавший вчерашнюю победу вождь Питер Нгуби отдал шаману распоряжение о подготовке к обряду посвящения в воины.

Шаман почтительно выслушал вождя, что-то коротко ответил и покинул царское бунгало, где принимал его Петр Первый. Нгубиев взял со стола стакан свежевыжатого сока, выпил его залпом и, отдышавшись, повернулся к операм:

— Короче, мужики. У меня к вам еще одно дело есть…

— Какое? — насторожился Вася.

— Сегодня обряд будет. Посвящение в воины баквена. Ну, там, шуры-муры, костер, танцы и все такое…

— Понятно, — оборвал вождя Плахов. — От нас-то что требуется?

— Ну, короче, в воины вас надо посвятить. Так надо.

— Зачем?

— Чтобы Шакил, падла, не подумал свое решение изменять. Если среди моих баквена будут русские «мафиози», то он не пикнет больше, железно.

— Да ты с ума сошел! — воскликнул Вася. — Ну, ты, Петя, даешь… А в невесты нас не надо посвящать?

— Да вы что, мужики, это реальная процедура, все очень просто! Грудину вам разрисуют, потом воинское зелье выпьете, потанцуете малька — и все дела.

— Что за зелье?

— Лечебное, — вскочил Петруха. — Полезное, на травках местных. Болеть не будете, силы прибавит и все такое…

— Поди, наркота какая-нибудь, — усомнился Рогов в словах вождя.

— Ну конечно, малька оно торкает, — согласился Петр, — но только самый децл, как пива попить. Соглашайтесь, мужики! Представьте, какая экзотика… Все в России от зависти умрут.

— Лишь бы здесь самим не умереть.

— Не умрете.

— Ладно, Петр, кончай агитировать, — согласился Плахов, подумав. — Мы не против.

— А почему бы и нет? — Рогов широко улыбнулся. — Вот расскажу тестю, он не поверит!

— Ну и ладушки, мужики, — обрадовался Нгубиев. — Пусть Шакил знает, что у нас все реально.

В этот момент у Петрухи зазвонил телефон.

— А, Никита Андреич, здрасте… Сейчас передаю…

Плахов взял трубку и услышал в ней взволнованный голос Уварова:

— Игорек, ты?

— Да. Привет.

— Слушай, здесь такая ерунда, — издалека начал Никита. — Короче, профессор пропал.