Юлия Панченко - Возмездие (СИ)

Оглядывалась, смотрела вокруг и как впервые — видела. Приграничный городок, не большой и не маленький, полумиллионный, он на удивление ярко пестрел контрастами. Рядом с уныло-серыми девятиэтажками ютились одноэтажные домишки — где-то покосившиеся, с залатанными крышами, где-то крепкие, с новенькими окошками. Лаяли собаки, на заборе то тут, то там «висели» подвыпившие граждане, и складывалось однозначное впечатление — здесь царство нищеты и запустения, но завернув за угол, взгляд упирался в новенький торговый центр или шикарный особняк в стиле барокко, и такое соседство сбивало с толка. Как только это разнообразие раньше не бросалось мне в глаза?

Словно и не прожила тут долгую жизнь — все чужое: и дома, в основной массе серые, невзрачные, и люди — однообразная унылая толпа, одетая в темные одежды. Шапки, пальто, пуховики, сумки и перчатки — сплошь черная цветовая гамма. Будто повсеместный траур, поглотивший нацию: ни единой яркой детали, ни одного цветового пятна. Спешащие люди, иногда со скорбными выражениями на лицах, порой со зло поджатыми губами, они казались ненастоящими — ведь не могут быть все, как один.

Впечатление усугубляла погода: низкое свинцовое небо, грозящее вот-вот разразиться мелким противным дождем, а то и колючим снегом, северный ветер, пробирающий до костей, заставляющий ежиться и зарываться носом в шарф.

На фоне серости и холода убогость строений и однообразие, скудность, отсутствие индивидуальности — казались фантасмагорией.

Я передернула плечами, закрыла на мгновение глаза, вдохнула глубже обычного. Прохладный, влажный воздух прояснил мысли. Вспомнила, что приехала сюда отнюдь не критиковать архитектуру и чужие вкусы.

Словно поймав меня на предательской мыслишке, Третий вдруг пристально посмотрел в глаза, будто искал в них сомнения или проблески жалости. Я улыбнулась, не знаю, насколько искренне, может, чуточку вымученно — дорога утомила.

Я знала, что Третий наблюдает, готовится в любую минуту услышать мое отчаянное «передумала». Он не понимал, что как бы я не терзалась и не мучилась, не отступлю.

Есть люди, для которых намеченная цель — основной приоритет, краеугольный камень. Я — такой человек, и если на пути к цели придется лгать, делать невозмутимое лицо, убивать, то я пойду на это. Не с легкостью на душе — если хоть кого-то это сможет утешить. Вполне возможно, сама сожру себя после содеянного, но сделаю всё, что нужно.

Третий не знал, не верил, что я настолько хладнокровна. Не предполагал, что в скором времени его ждет небывалый сюрприз.

Мы сняли номер в гостинице, быстро распаковали нехитрые вещички, вымылись с дороги.

Я заказала кофе в номер и пока его варили, сгрызла ноготь на указательном пальце левой руки. Черт возьми, не подозревала, что нападет такой мандраж — впору было успокоительное пить, потому что сердце уже тогда колотилось в горле, а я ведь еще не знала, как буду осуществлять задуманное.

Третий вышел из ванной с влажными еще волосами и пока одевался, посматривал с большой долей иронии.

— Что, струсил, зайчишка серенький? — улыбнулся Мидас совершенно неуместно, словно имел в виду катание на горках, а не убийство.

Я предпочла пожать плечами, но руки от лица убрала подальше — чтоб не изгрызть все ногти — при таком-то внимании.

— Как ты думаешь поступить? Набросишься на бывшего и задушишь голыми руками, а потом сошлешься на состояние аффекта? Или нет, ты заколешь его ржавым ножичком из тех, которыми шпроты открывают. Угадал? — Третий глумился совершенно непостижимым образом, но это возымело интересный эффект.

Я вдруг совершенно успокоилась. И решение, что было мною принято в тот миг, показалось правильным, логичным.

— Осмотримся сперва, — буркнула в ответ, чтоб не расслаблялся.

Принесли кофе, который мы пили второпях.

Третий продолжал посматривать с ехидцей, словно не верил мне ни на грош. Я решила пропускать мимо ушей эти его прибаутки.

На улице смеркалось — прибыли мы под вечер, пока купались и вовсе сумерки на плечи опустились.

— Что ты собираешься делать? — поинтересовался Третий, когда вышли на улицу.

— Мы идем в гости к моему мужу, — ответила я, пряча лицо от ветра.

— С ума сошла! — восхитился Мидас, и вдруг засмеялся. — Ладно, посмотрим, что выйдет из этой сумасшедшей затеи.

А ведь затея, в самом деле, была сумасшедшая.

Убить человека только потому, что кто-то так хочет, и взамен получить возможность убить еще двоих.