Владимир Нестеренко - Сладкое слово – месть

– Вы вовремя явились, старший лейтенант, – пожал руку прибывшему офицеру моложавый полковник. – Принимайте свою роту и завтра ввяжетесь в локальную, но серьезную драку в составе всего полка. Желаю удачи!

Откозыряв всем штабникам и пожав руку, Артем Белянин получил от начальника штаба исчерпывающие сведения для выполнения поставленной задачи и ушел в расположение роты. В лихорадке подготовки к боевой операции молодой офицер вытряхнул из глаз любовную песчинку. Уж больно много вопросов пришлось решить за оставшееся время, и только глубокой ночью, в часы, выпавшие для сна перед парашютным десантом, мысль о соседке снова затеплилась в его голове. Он скорее удивился, чем обрадовался возвращению к образу понравившейся девушке и сожалел, что не знал имени той голенастой девчушки из подъезда и не узнает до следующего возвращения домой. Когда теперь подвернется оказия, как эта после ранения? К очередному отпуску соринка наверняка выветрится из его глаз, и все же интересно бы узнать имя. И он уснул, убаюканный этим желанием.

Назавтра Артем вспомнил о ней, когда, под завязку экипированный, поднимался по трапу в чрево самолета. Грезились улыбка, голос, шепот девушки, как шелест листвы. В том полете он дважды поднимался со своего места и уходил курить. Дважды видел ее, внимательно следящую за дремлющим черноволосым спутником с тонкими чертами лица, – прямая противоположность ему – белобрысому, коротко стриженному, обветренному, со строчкой пшеничных усиков, с грубоватыми чертами лица, с волевым очертанием губ и некоторой печалью в светлых глазах, в которых к тому же угадывалась растерянность. Но растерянность эта не являлась характерной чертой молодого человека, в иных условиях в них горели решительные и дерзкие огоньки, каковые сейчас плясали у Артема, как и у большинства его товарищей по оружию. И было бы смешно сейчас вспоминать о ней, еще более нелепо говорить дружку своему Витьке, командиру взвода и его заместителю, о той встрече с девчонкой из его двора. Но он поймал себя на мысли, что если сейчас ему не скажет, то не расскажет уж никогда. А скажет он ему о том, что хотя и не было никакой встречи, просто увидел взрослую однокашницу, она же вряд ли обратила на него внимание, занятая своим брюнетом, но сердце подсказывает, что еще не раз пересекутся их пути.

Витька плохо понимал Артема в гуле моторов, но тряс головой в знак согласия и нешуточного события в молодой и опасной жизни. Артем заглядывал ему в глаза и видел, что Витька к его словам относится вполне серьезно, без тени ехидства и розыгрыша, понимая, что этот прыжок может стать для каждого последним и тут не время для шуток. Витька и сам бы не прочь влюбиться в хорошенькую девчонку да закатиться с нею на юг в ближайший отпуск.

Их транспорт неожиданно обстреляли. Как выяснилось потом, это была группа боевиков, выдвинутая ночью в качестве авангарда. Густо расцвели белые цветки взрывов, и сейчас же самолет накренился, один из моторов зачихал, раздалась властная команда к высадке десанта и атаке на обнаруженного противника.

– Виктор, как связь? – проверил командир роты.

– Отличная, – услышал в ответ.

– Рота, вперед! – дал команду Белянин, поправляя свое любимое оружие при атаках с воздуха – гранатомет, удар которого дает шанс не быть подстреленным в полете в последние его секунды не только самому, но и соседям.

Это был девяносто девятый прыжок Артема Белянина в солнечное июньское утро с легким ветерком, тянувшим с гор в долину. Еще не раскрывая парашюта, он увидел в сумраке леса огненные вспышки автоматов и нескольких крупнокалиберных пулеметов. Он был, как всегда, тяжело нагружен, и предельная скорость полета давала лишь несколько секунд, чтобы сориентироваться над местностью. Выбрав цель, он дернул кольцо, управляя стропами, быстро отыскал пулемет, харкающий смертью, ударил из гранатомета по яростным вспышкам. Его поддерживала вся рота короткими автоматными очередями. Артем видел, что удар не совсем точен, но накрыл одного пулеметчика и прижал к земле соседних автоматчиков. А это спасло жизни его бойцам. Уже близка земля, Артем натягивал стропы, управляя парашютом, чтобы не угодить под прицельный огонь врага, и тут левую ногу обожгло. Острая боль в бедре и голени известила: «Все, кажется, отвоевался».

Падая, он слышал яростную стрельбу с обеих сторон, и от толчка о землю заскрипел зубами от сатанинской боли. Перед глазами сначала вспыхнула огненная стена, и тут же на него обрушилась чернота. Но сквозь нее до его слуха долетал густой треск автоматов, он машинально отбросил гранатомет и прохрипел своему заместителю: