Владимир Нестеренко - Сладкое слово – месть

– Стоишь. Твоя красота пленит многих толстосумов. Твой безупречный стан, как у леди Гамильтон, захотят обнять многие отцы города. Ты уже пленила Алитета. Потому, скажу тебе по строгому секрету, он оставляет тебя пока для себя. Ты будешь играть в казино, но в ином принадлежать только ему. Это твоя удача. Воспользуйся ею.

– Да, сети расставлены хитро и по-азиатски коварно, – тихо проговорила Катя и задумалась.

Облик человека не каждому дает право называться человеком, дикое его состояние привлекательнее в оценке его человечности, поскольку поступки диктуются необходимостью выживания и предсказуемы. Цивилизованный варвар непредсказуем и готов вырастить термоядерного комара, чтобы извлечь из него барыш, вплоть до уничтожения своего конкурента при помощи этого насекомого. Тем не менее человек всегда творец своего образа – привлекательного или отталкивающего. Крокодилова пасть или зев райской птахи одинаково требуют пищи. Борьба – малая или великая – все равно требует мужества и силы. «Мне предстоит борьба не только с противниками, но с собой. Одержу ли победу?» – вопрошала себя Катя.

– Надеюсь, ты поняла, что помощи ждать пока неоткуда, – прервала размышления девушки Алевтина. – Мама твоя временно нейтрализована. По контракту ты выйдешь отсюда через пять лет, за это время хитрецы что-нибудь придумают. У них большие возможности. Сейчас в России так много самоубийств от горя…

– Ради бога, только не это, только не это, я вас умоляю! – вскричала несчастная узница.

– Меня умолять бесполезно, я мелкая сошка. Алитет твой господин, его умоляй ублажением. Еще вопросы будут? – Алевтина встала, собираясь уходить.

– Дайте срок, я не могу сейчас видеть ни одного мужчину! Переведите меня в другую комнату, я не могу выносить этот горшок и мне надо принять душ.

– Деловой разговор. Сегодня же ты займешь лучшую комнату гарема Али. Там адаптируешься к новым условиям, хотя сломать себя легче именно в часы отчаяния.

– Нет-нет, ради бога, дайте отсрочку! – вскричала бедная девушка, глаза которой горели диким огнем отчаяния.

– Пусть будет по-твоему. Воля твоя для меня будет законом, – мягко сказала Алевтина и, не попрощавшись, вышла из камеры узницы.

Катя в отчаянии бросилась на диван. Обуревали разноречивые чувства. Страх за себя и за маму доминировал. К радости своей она чувствовала, как из сердца вытекала кровавым потоком страстная любовь к Корзинину. Так, во всяком случае, ей казалось в минуты отрешения, потом этот поток превратился в холодную струю кислорода, от которой во все стороны расплывались колеблющиеся волны, наконец, и они исчезли, и в сердце вошел холод. Но там, в глубине его, теплилась маленькая точка сладкого слова – месть. Катя еще некоторое время прислушивалась к своему сердцу, ожидая продолжения диалога, но ничего больше не услышала, кроме шороха страха перед будущим, в котором не было самых крохотных иллюзорных надежд на избавление от сексуальных пыток.

Новая камера невольницы утопала в роскоши, благоухала в зелени пальм, лотосов, причудливых кактусов, наполнена благовониями. Вдоль стен стояли диваны и столы, в центре, окруженная причудливой вязью гипюра, разлеглась широкая кровать с высокой головкой, в которой сверкало золотом рамы встроенное зеркало. Белоснежное покрывало, высокие подушки дополняли убранство этого ложа любви, на котором Кате суждено провести не один час в телесных страданиях и душевных муках.

Первым желанием, когда она осталась одна, было броситься на кровать и разорвать все ее убранство в клочья – совсем противоположные тем, какие вспыхнули две недели назад при виде подобного ложа в гостинице.

Но прочь воспоминания о гадком человеке. Преодолевая искушение на расправу с бесчувственными предметами, Катя бросилась к окну. Оно выходило на балкон, который также утопал во вьющейся зелени поверх остекленных крепких пластиковых рам.

– Все у него предусмотрено, побег и отсюда невозможен, – тихо пробормотала Катя, боясь своего голоса, дабы он не был услышан всякими подслушивающими устройствами. В том, что они тут есть, Катя не сомневалась.

Катя зорко осмотрела еще раз убранство своей камеры, и на кушетке увидела пухлый самоучитель нескольких языков. Больше никаких книг и журналов. Что ж, неделя отсрочки, которую она получила перед встречей с Али, пройдет в изучении языка. Это пригодится. Затем она вошла в ванную комнату, отделанную в голубой фаянс, и с наслаждением приняла душ.