Владимир Нестеренко - Сладкое слово – месть

Сейчас вопрос стоит о жизни и смерти. Сознание девчонки держится на подпиленных костылях веры в любовь милого мужчины. Виноват во всем роковой донос! Толкни, то есть скажи правду – и вера обрушится. Тогда катастрофа, девчонка может запросто свихнуться от горя и отчаяния, если сразу узнает о подстроенной ловушке своим возлюбленным. Сыром в мышеловке, как ни кощунственно, послужила слепая любовь и предложенное венчание. Алевтина ужаснулась коварству и изобретательности Корзинина, которого хорошо знала и даже обслуживала во времена своей притягательности. Не ее дело, но он заслуживает хорошего удара ножом в горло. Алевтина мыслила категориями мусульманина.

Новую встречу с Алевтиной Катя ждала с нетерпением. Ей дважды приносила пищу молчаливая служанка, от которой Катя не могла добиться ни слова. Наступил час ужина, и девушка обрадовалась своей прежней тюремщице. Они уселись на диван как две подруги, и Алевтина без предисловий сказала:

– Сегодня ты выглядишь лучше. Дикий страх в твоих глазах исчезает. Тебе надо понравиться Алитету, тогда он не захочет продавать тебя в гарем другому, и ты останешься здесь.

– А как же контракт, хотя я ничего такого не подписывала? – воскликнула Катя, огорошенная неожиданным началом разговора.

– Эти бумаги – формальность. Они важны для Корзинина на тот случай, если твои родственники начнут розыски. Алитет может продать тебя по такому же контракту другому, вот и все. Только твоего согласия никто не спросит.

– У меня нет родственников, кроме мамы. Но я не знаю, в безопасности ли она?

– В безопасности. Спокойно сидит дома.

– Слава богу.

– Твои мольбы Всевышний может услышать и что-нибудь сделает для тебя.

– Вы верите в Бога?

– Я теперь поклоняюсь Аллаху, а он – всемогущ.

– Да-да, я согласна. Так вы уверены, что моя мама дома?

– Ни секунды сомнения. Сидит дома и даже не собиралась на венчание.

– Как, не хотите ли вы сказать, что она не поверила Корзинину? – ошеломленно воскликнула девушка.

– Он ее приглашал?

– Да, он показывал мне визу и заграничный паспорт. После нашего отъезда документы маме должен вручить личный водитель моего мужа.

– Бедная, наивная девочка. Тебе надо бы говорить: бывшего мужа. Думаю, ни паспорт, ни виза в руки твоей мамы никогда не попадали.

– Не передал водитель?

– Возможно. Я бы тебе сейчас советовала сосредоточить свое внимание не на выяснении вопроса о Корзинине, о несостоявшемся венчании, а на своем будущем без Корзинина.

– Без моего Вовчика я не смогу жить!

– Сможешь, когда узнаешь, что это за птица.

– Вы меня снова пугаете.

– Привыкай к страху. Под страхом я прожила почти всю свою жизнь, за исключением последних пяти лет.

– Вы жили в России?

– Да, воспитывалась в детдоме, потому, когда сюда была продана своим любовником, не так страдала, как ты. Я уже пошла по рукам, но тут подвернулся один челночник, приютил меня, пригрел, потом продал Алитету.

– Что вы говорите, какой ужас! – В глазах Кати показались горькие слезы страха, что не ускользнуло от внимания Алевтины, и по ее мнению гораздо лучше сухого, воспаленного низменного чувства.

– Как видишь, из этого ужаса я рано или поздно выбралась. Получила гражданство, у меня сын, квартира, работа.

– И вы ни о чем не жалеете?

– Это чувство мне почти не знакомо. Я могла запросто скатиться в тюрьму, но могла бы завести свое дело, если бы не предательство продажного любовника Димки.

– Не хотите ли вы сказать, – с остекленевшими глазами стала задавать новый вопрос Катя, проникаясь в страшную догадку в результате намеков и недомолвок Алевтины, – что и я продана? Но кем? Моими похитителями? Они обобрали Вовчика, воспользовались подписью на договоре, сляпали этот контракт и подсунули Алитету? Отвечайте, это так?

– Не совсем, но суть верна.

– Кто же эти негодяи? Вы, по крайней мере, знали своего палача и могли проклинать его имя. Скажите мне, кто они, чтобы и я могла молить Бога о наказании, могла бы проклинать!

Речь Кати была настолько страстна и гневна, что Алевтина содрогнулась от ее силы и в то же время с восхищением смотрела на взбунтовавшуюся девушку. Она поняла, дух у нее крепок, ей не грозит сумасшествие от предательства, хотя правда ляжет на нее жерновами и скорее пробудит жажду мести, прогонит всеподавляющий страх перед неизвестностью. Но все же она решила еще повременить с окончательным разоблачением Корзинина и направить струю гнева на своего хозяина.