Анастасия Шец - Шах и мат

Я зажмурилась, стараясь шагать как можно шире. Уже видно было балкон из белого кирпича – там хлопотала бабушка, что-то вымывая и поливая цветы. Еще немного, и мне не нужно будет убегать. Дома спокойнее, дома можно расслабиться и попить чаю.

Два шага, и я у домофонной двери. Открыла, оглянулась и… пораженно замерла. Внутри все сжалось. Егор и Рома, продолжая переговариваться, прошли вперед, но это уже мало меня волновало.

Прямо под балконом стоял Максим, широко улыбался и стучал в окно. Бабушка, как только его увидела, сразу просияла и выглянула.

Нет, закрой окно. Иди на кухню. Пожалуйста.

– Здравствуйте! – Он даже не смотрел на меня, все улыбался и улыбался. Что-то задумал. Это не просто так. – Как ваши дела? С кухни так вкусно пахнет! Всё ваши пироги?

– Ой, Максик! – восхищенно охнула бабушка. Она всегда его любила. – Дела потихоньку… А твои? Со школы вернулся?

– Да тоже так же, вот только последний урок закончился. Возвращаюсь домой.

– Поздно-то как… Вы, наверное, так устаете. А у тебя же еще тренировка, да? А где Настенька? С тобой шла?

– Да, уже у подъезда стоит. – Он кивнул на меня. – Шустрая, даже я не заметил, как она от меня оторвалась.

– Ну что же вы! Эх! Заходи к нам, чайку попьешь! С моим вкусным вишневым пирогом. Только-только сделала.

Похолодев, я хмуро посмотрела на Максима. Понятно, что у него за план.

– Конечно.

Его улыбка сочилась ядом, в котором я просто захлебывалась. Смех бил по ушам. Он двинулся ко мне, а затем обогнул, заходя в подъезд.

– Спасибо, что придержала дверь.

Очередная усмешка. Как же захотелось макнуть его головой в чан с отходами. Я пошла следом.

Дверь гостеприимно распахнулась, бабушка пропустила Максима. Мы молча разулись, по настоянию помыли руки и прошли на кухню.

– Так давно ты к нам в гости не приходил… Ох, Настюш, а помните, как вы в детстве фильмы смотрели? А как ты водки случайно хлебнула? Ох весело тогда было!

– Безумно. – Я скривилась и села за стол.

Бабушка проворчала что-то о том, что я не помогаю ей – не нарезала пирог, не подала чаю. Пусть говорит что угодно. Его обслуживать я не стану.

– Особенно весело было промывать потом ее пылающее горло.

Максим улыбнулся бабушке, и та растаяла, отрезая кусок пирога побольше да посочнее. Вскоре на столе появились две большие ароматные чашки со сладким фруктовым чаем.

– Оставить вас поболтать? – Бабушка была слишком добра.

– Да ты нам не мешаешь… – негромко сказала я, желая ее ухода меньше всего.

– Я думаю, вам есть о чем поболтать!

– Да, есть, очень много о чем. – Максим мотнул головой, убирая с лица волосы и кусая пирог. – Очень вкусно.

– Вот и славненько, я побежала!

Бабушка вышла и плотно закрыла дверь. На кухне повисло угнетающее молчание. Мне было неуютно рядом с Максимом, но… Что он может сделать мне в моем доме, когда здесь есть старшие? Совершенно ничего. Так что нужно немного успокоиться.

Максим с наслаждением ел пирог, уже допивая чай и поглядывая в окно на чирикающих птичек. Кажется, он не испытывал никакого дискомфорта.

Отпал всякий аппетит. Хорошо бы…

– Так что ты с собой сделала? Тебе так не идет.

…он молчал. Но Максим не будет молчать, конечно же.

– Мне все равно, как ты думаешь. Я не должна подстраиваться под твои вкусы.

– Что ты такая злая? – Он цыкнул языком и кинул в меня вишенкой. – Я же по-хорошему.

– А я – по-плохому. Видишь? Может, домой пойдешь?

Его загадочная улыбка совершенно мне не нравилась, потому что она значила что-то определенно… нехорошее. Максим подсел поближе и взял крупную прядь волос справа от моего лица, накрутил ее на палец, а затем понюхал.

– Пахнет краской. Фиолетовые волосы… – Максим всматривался в меня долго и пристально. Подался немного вперед. Я ощущала его дыхание на щеке. – Такая же трусость во взгляде. Липовая смелость.

Время замерло. Максим был слишком близко и говорил тихо, вкрадчиво – чтобы я наверняка запомнила это. Каждое слово ударом кнута отражалось на лице.

– Как ресницы трепещут… От тебя пахнет страхом.

– Чувство не может пахнуть.

– Может. Поверь. Еще как. Страх можно учуять издалека. Вот так посмотришь… И заранее видишь, кто тебя боится. Заранее знаешь, на кого нападать.

Максим рассуждал как хищник, на чьем счету множество жертв. Я слегка повернулась к нему. Он пытался и этим меня испугать?

– А если я тебя не боюсь? Прошло много времени. Люди меняются.

– Боишься. Ты посмотри на себя. – Он резко схватил меня за запястье и проверил пульс, а затем победно усмехнулся. Хватило нескольких секунд, чтобы понять, как быстро бьется сердце. – Я же говорил.