Мэри Боу - Молодой, значит злой

На крики эти никак не реагирует, ну, разве что машет рукой небрежно, когда забирает кофе с собой. Одной чашки маловато будет, вернее, так всегда было, но сейчас он чувствует себя таким бодрым, каким не бывает и от литра напитка, вот и идёт по тёмным коридорам до комнаты, думая о своём, личном.

О Томе.

Такая вещь, забавная очень, именно рокерами, а не роком, не были забиты мысли с тех пор, как он нашёл ту рыжую вокалистку из местной метал-группы. На концерты к ней ходил, стоял в первом ряду, делал совместные фото, хотя и не увлекается таким – ему не творцы вставляют, а творенья. И музыка отлично отделяется от личности, так что Эшли чужды эти влюблённости в кумиров, да и нет у него кумиров как таковых.

И вообще, это всё была надоевшая всем до ужаса шутка, ответочка на ярлык от любимого младшего брата «лесбуха».

Повторять это можно как мантру, твердит про очередной пранк, да хоть до второго пришествия антихриста, толку?

У Эша всё ещё не отвалился член, а ногти он так же красит.

В чёрный.

Конечно, у всего есть своя цель, и девушка эта вспоминается в контексте того, как быстро его увлечение прошло.

Да тут даже и не увлечение вовсе, а так, какая-то бессмысленная ерунда, да ещё и в женатого мужика, годящегося Эш в отцы, с очень доброй и нетоксичной фанбазой, готовой вскрыть вены, чтобы свою любовь к любимке доказать. И Том и знать не знает, что тут Эш нарисовался со своей любовью, и – давай не будем себе лгать – ему глубоко плевать, и Эш, при всей своей неотразимости, остроумии, стиле и глубоких философских познаниях, получит только то, что и все фанаты, – мерч, и если тот будет в хорошем расположении, распишется на футболке, а не попытается спалить её своей зажигалкой.

А ещё Эшли не нужны отношения, и секс переоценён, да-да-да, все эти модные нынче у молодёжи установки. Ещё любви нет, это всё биохимия мозга, болезнь и помутнение сознания, через три года тебе самому вспоминать будет стрёмно всю эту чистую и искреннюю .

Эш садится на заправленную кровать, только сейчас понимая, что всё это время играло что-то странное из маминой коллекции того, что даже Арчи слушает с трудом, и то больше из солидарности, чем интереса.

У Эшли не вышло бы. На их месте плееры бы полетели в мусорное ведро, из телефона удалилась вся тысяча треков, и вместо баров и хат алкоголь распивался бы дома, а чтобы совсем не сойти с ума – классика и оперетта на вынутом из мусорного ведра плеере.

Надо бы включить свет, да лень, и уже с минуту на минуту будет рассвет на сером пасмурном небе, который никто так и не увидит, всего лишь станет на пару тонов светлее.

Главное, чтобы не пошёл дождь, подводка у него не водостойкая, хреновая была идея на ней сэкономить.

Когда снова музыка замолкает, голову занимают мысли – Эшли снова в той комнате.

Ослабевшие руки не слушаются, и револьвер, похожий больше на детскую игрушку, он не больше ладони, дулом прижат под подбородком – вот что он видит.

Это всё тот же – этот чувак выглядит на самом деле ужасно, как и в прошлый раз, но сейчас картинка стала ярче.

Эшли может разглядеть, даже какой в этой комнате линолеум – бежевый, с оттенками рыжего и с геометрическим узором, похожим на тот, что был в комнате его родителей, пока те его не поменяли в прошлом году.

Видение это никак не мешает пить кофе, чашка горячая слишком, и приходится держать её осторожно, чтобы не обжечься.

Так, следующим же видит разбросанные на полу вещи – портсигар, доллары, какие-то тряпки.

Это помутнение сознания не может не настораживать, но пока выводы делать рано, самое разумное сейчас – наблюдать. И только в том случае, если не справится, просить помощи у родителей. Хотя кого обманывает?

Найдёт психиатра потолковей и скажет только тогда, когда диагноз поставят.

Скорее всего, это попросту подростковая блажь и крыша протекает от зубрёжки – прошлую ночь было не до сна, все ночь корпения над учебниками, чтобы следующий месяц пинать балду.

– Эй, в школу опоздаешь, просыпайся, имбецил!

– Невежливо так разговаривать со старшими.

– Больно у тебя настроение хорошее, ещё и слушаешь голимую попсу, пи… др.

Эшли горестно вздыхает, вернее, делает вид, и тут же встаёт с кровати, а пока идёт в ванную глаза красить и посмотреть под хорошим светом, продержится ли лак ещё один денёк или стереть его к херам.

Интересно, Тому бы понравилось?

Он бы точно оценил, как Эшли охрененно, если не сказать охуенно, не материться – как-то беспонтово это, он же не гопарь какой и не брат, вышел уже из возраста, когда кроешь нецензурною бранью всех подряд, чтобы казаться крутым…