Мэри Боу - Молодой, значит злой

И тогда единственное, что отличает тебя от остывающего трупа, – то, как ты пытаешься безуспешно поднять руку, будучи с выходным отверстием в затылке.

На этом моменте он и просыпается в холодном поту, выныривает из душного кошмара.

Разумеется, не вскрикивает, разве что вздыхает резко, и всё.

Подробности сна тут же забываются, помнит он только кота и липкий страх, до судороги доводящий, ну и чей-то расплывчатый силуэт.

А, да.

Том Бёлер, который Нахуй.

С чего бы это? Обычно ему снятся какие-то рандомные видеоблогеры, которых смотрят одноклассники, а Эшли ни одного видео не видел, только слышал чужие россказни о величии тех, кто первым добежал до камеры, чтобы нести посредственное мнение, что есть всего популизм, это же он, родимый, когда, не разбираясь в теме, ты просто зачитываешь самые популярные комментарии, но автора не говоришь, типа, сам додумался.

Ну или ещё какая дичь, как идиотский хоррор, но два этих жанра обычно не сочетаются.

В любом случае сон как сон – внимания не стоят эти глюки скучающего мозга. Тянется посмотреть на телефоне время и театрально закатывает глаза, хоть и не для кого так стараться, – пять тридцать четыре, спать больше не имеет никакого смысла, только промучается в попытках и впустую потратит на это время, – поэтому соскакивает с кровати, заправив её аккуратно, и идёт на кухню за чашечкой кофе, по пути решая, чем себя занять на час двадцать шесть.

День будет похож на все остальные дни счастливого месяца: нетерпеливая, в предвкушении матери, утром сразу после завтрака мечтающая только об одном: поскорее добраться до «Старбакса», чтобы как всегда – в чёрных очках, на мерсе, пить свой кофе, плотно закрыв все окна и врубив электронщину.

У них это семейное: тишину и уединение любят, только вот счастливая семейная жизнь мешает – у Эшли сарказм скоро выступит на зубах, а стоит открыть рот – патокой по губам, вниз по подбородку, прозрачными каплями на ворот футболки.

Остаётся только порадоваться, что разговоры о третьем ребёнке в последнее время стихли, на неопределённый срок, правда.

До следующего медового месяца, в этот уже попала своя ложка дёгтя, процесс пошёл.

Хоть бы это мрачное время продлить хотя бы год – пока он не свалит, а там уже можно ребёнком пытаться замазать трещины в отношениях, он же как штукатурка!

Ну ладно, Эш задвигает свой эгоизм куда подальше, теперь он думает о ближнем своём, так что пусть жизнь в склоках, ссорах и запоях продлится года три – пока брат тоже не свалит.

Дойдя до кухни, он включает свет и только чудом удерживает себя и не вздрагивает по-идиотски – разумеется, он видел силуэты родителей, сидящих за столом.

Те замолчали – мама допивает какую-то зелёно-синюю, ярко-неоновую дрянь из бутылки, отец отхлёбывает пиво из банки – Эшли знает – оно безалкогольное.

Как два сбежавшиеся из дед дома, украв у надзирательницы десять баксов.

Мысли этой не придаёт значение, она на грани слышимости, обычная, заурядная, случайная.

Эшли продолжает себя успокаивать, не обращает на неё никакого внимания, не помнит даже, сам себе говорит: ну кто ещё может в шесть утра сидеть на их кухне и пить хозяйское пиво с ядреным энергетиком?

Даже сам верит, что это он искренне испугался, а не валяет дурака как всегда, играя сам с собой так, что Шерлоку Холмсу с доктором Мориарти и не снилось.

Вот, вспоминает, что маньяков, таким занимающихся, фиг найдёшь, разве что тот, что убил семью немцев с процветающим в ней инцестом, и японец, не умеющий за собой смывать.

Так что это родители, да.

Арчи на него не смотрит, так, краем глаза, а сам отстукивает ритм по колену, им же и елозит – уже не рэпер с малиновыми дредами и пирсингом, зашился после тоннеля, вынул все гвозди, свёл татуировки и теперь обычный человек, с женой и двумя детьми, пиво вон пьёт по утрам с женой.

– Доброе утро, Эш.

Он хочет казаться расслабленным и что сидеть вот так со своей женой – это кайф.

Но Эшли видит только глубокую трясину депрессии – мрачняк, тоску и беспросветный мрак.

И никак тут не поможешь, и дело даже не в деньгах и не в том, что сначала заниматься сексом без презерватива, а потом ещё раз – ну, раз не получилось у первого, то второй точно сделает нас нормальными – или чего там они хотели, – не проканало.

Мама встаёт со своего места и подходит к чайнику, включая его, достаёт его любимую кружку и сыпет кофе в самый раз, его обычную дозу.

– Карин, ты так и не ответила на вопрос.