Мэри Боу - Молодой, значит злой

А потом, стыдясь своего порыва, хмуро и через силу извинялся, и так по кругу из агрессии и самоненависти.

А о чем они повздорили с Арчи и Кариной, он даже вспоминать не хочет.

Уж лучше о тетрадке.

А сейчас будто ценность дружбы для него обесценилась, и мыслишки нехорошие в голове – о том, что важно все это, несомненно, но такого трепета в сердце не вызывает у него.

Что-то он определённо чувствует, но больше не мучает это постыдное «без неё я умру. Точно вскроюсь. Отвечаю, я порежу вены!», как раньше, до изнеможения.

Обидно, конечно, будет, если все вот так закончится, но Эшли переживёт.

Понял наконец, что такое здоровые отношения, без созависимости, вот и пользует.

Ага, да.

Эшли уже вовсю регистрируется в «Инсте», потому что твиттер его будет из чистого любопытства долго и упорно искать, а вот в «Инстаграме» – не сразу, так что пилит безобидное фото какой-то девочки с разрисованными фломастерами руками, селфхарм же – плохо.

Сначала он хочет использовать ту же фотографию, только наложить пару фильтров, но ощущается, эта картинка – отражение пожрлстклвых трагедий, где на мертвенно-белой коже чёрной ручкой написано кривоватое «помоги» среди десятка ничего не значащих слов, бессмысленных, хоть и стильных, наигранно и фальшиво, попросту меняешь одну маску на другую, любая твоя фотография чего угодно Эшли будет значить куда больше, она куда интимнее, искреннее этого подросткового надрыва.

Разумеется, он с пустой улыбкой, со стороны она – как обычная его, умеренно саркастичная и невероятно раздражающая, накладывает на злосчастную ладонь сразу три фильтра и публикует свой первый пост в пару десятков слов, а волнуется так, что сразу после брезгливо прячет телефон в рюкзак, делая вид, что достаёт ручку.

И до конца урока честно решает уравнение из задания со звёздочкой, пока остальные списывают решение с доски или ждут, пока лохи все сделают за них.

Как-то удивительно легко это – написать рок-звезде признание, что знает, что произойдёт с Томасом под героином, держащим в руках дамский револьвер.

А потом он видит как наяву во время химии, пока они пишут скучнейшую лабораторную работу, все ту же комнату.

Шмотки, револьвер, патроны на полу, и вся она дымом заполнена, густым, сизым, до потолка.

Не бывает так, Эшли знает, это надо тыщу лет курить без продыху, это все его влажные фантазии.

Романтизация никотиновой зависимости и прочих аддикций.

Героин и образ наркомана – это практически фетиш на показное антисоциальное поведения, без таких подробностей, кто сколько раз обделался, обокрал родную мать и изнасиловал любимую, пока был в героиновом раю, и не помнить ни хера наутро.

Даже фраза такая красивая – «героиновый рай»!

Испанский стыд, не смеётся тихо, задушенно, только потому что сейчас не до этого.

Он с силой трёт глаза до разноцветных кругов, старается отогнать видение, но добивается только того, что слышит гитарные аккорды, красивые такие. Для таких нужно по шесть пальцев на руке и сделку с дьяволом заключить.

Он даже не различает их – настолько это быстро и, прости господи, пиздато.

Так даже мать не сможет.

Его отпускает тут же, из реальности выпал на какие-то жалкие секунды.

Не дали насладиться чужой игрой на гитаре. Не зря Томас входит в сотку лучших всех времен и народов, как бы Эшли скептически ни относился ко всем этим рейтингам, мол, все это популисты составляют, в музыке не разбирающиеся, чем больше народа хавает, тем выше условный Том поднимается.

Только как бы иронично это ни звучало, но Том там не просто так затесался, не по блату, и не для детишек, помешанных на рэпе или, того хуже, электронщине.

Эшли усмехается, сам себе на уме. Пожалуй, никогда ему ещё не было так интересно наедине с собой. Все чего-то искал, деньги копил, чтобы встретиться с лучшей подругой и сводить её на концерт какой, чисто по-дружески, и чтобы вместе затусить, а не ради самого концерта в душном клубе.

А теперь есть только Эшли и его фронтмен-наркоман, и никого больше не надо, и так счастлив.

Настолько, что впору эксперимент сворачивать и бежать к психиатру или, кажется, на поклон к родокам, и пусть они уже решают, надо ли сдавать в дурку или и так сойдёт, скинуть, так сказать, с больной головы на здоровую.

Для психа Эшли как-то слишком трезво мыслит, и одноклассники его не обучают телефонами втихаря.

А вот вечером, уже после все этой порядком доставшей канители «дом – школа – дом», он наконец-то урывает минуты тишины в своей комнате, после того как продержался против Карины в новом крутом файтинге для задротов – столько комбо нет даже в «Мортал Комбате» – дольше всех и даже снёс ей половину хп, чем черт не шутит.