Дарья Плещеева - Береговая стража

Кроме того, Малаша была добра – коли кому нужно взять в долг без отдачи, к ней шли, она всех жалела, и потому ее репутация была немногим лучше, чем у придурковатого Бориски.

– И ему уже тридцать, а рожа вся в морщинах! Через десять лет совсем как старый дед станет, а ты-то красавица! – продолжала Федька. – И вообще – нигде не написано, чтобы нам замуж только за своих выходить. Просто мы в театре целыми днями сидим, белого света не видим. Я вот…

Малаша знала, что Федька дома не ночует, живет у какого-то живописца, чтобы утром сидеть перед ним при нужном свете. Федька хотела было пообещать, что сведет ее с тем живописцем – чтобы познакомиться с другими нетанцевальными кавалерами, его приятелями. И осеклась – что-то ей помешало дать это обещание; возможно, страх за кроткую и доверчивую Малашу.

Вечером шла опера «Севильский цирюльник» господина Паизиелло, в которой Анюта не имела танцевальной партии, а Федька – скромное место в шестерке испанских плясунов и плясуний. Она решила, что отдаст перстенек назавтра, на утреннем уроке, и, отплясав положенное, стала собираться.

У черного входа она увидела Ваську-Беса, расхристанного и, видать, успевшего приложиться к штофу хлебного вина. Ей даже стало жаль, что Малаша, задержавшаяся наверху, не видит его таким распрекрасным.

– Что ты на меня уставилась? На черта ты мне сдалась! – крикнул Васька. – Мы с Петром Петровичем сейчас поедем…

– Дурак, – преспокойно ответила Федька. И подождала, пока Васька с Петрушкой уедут на извозчичьих санях куда-то в сторону Пряжки – там при прядильных амбарах жило немало женщин, готовых за скромные деньги на разнообразные услуги.

Федька пошла было на площадь, где ждали ездоков извозчики, да остановилась – вспомнила, как минувшей ночью за ней неведомо для чего гонялся Васька. В театре полагают, будто она знает, где прячется Румянцев, и с той же Анюты станется приставить к ней соглядатая. А это ни к чему.

Федька решилась повторить свой вчерашний подвиг и отвязаться от лазутчика на льду Екатерининской канавы. Она в уже известном месте съехала вниз, пошла вдоль канавы – никто за ней вроде бы не увязался. И тогда она обрадовалась, но ненадолго.

Соглядатай мог оказаться умнее, чем ей казалось, понять ее маневр и побежать вдоль канавы поверху, наблюдая за ней и выжидая, пока она поднимется наверх на противоположном берегу. С другой стороны, соглядатая могло и вовсе не быть. То, что она слышала скрип шагов по свежевыпавшему снегу, на сей раз ничего не обозначало – по улице одновременно с ней шли другие люди, ведь она освободилась довольно рано, в такое время, когда добродетельные мещане еще не лежат в кроватях и на лавках.

Обдумав все это, Федька повторила вчерашний фокус – выбралась на тот же берег, откуда отправилась в путь, и пошла обратно к театру. Это был крюк немалый, и луна – не самых подходящий фонарь для ночных странствий, но Федька лишь однажды поскользнулась так, что чуть не шлепнулась.

Она увидела то, чего видеть не хотела бы, и лунного света как раз хватило, чтобы заметить три цепочки следов. Кто-то подошел к месту спуска, потоптался там, но вниз не поехал и вернулся обратно – туда, где улица была растоптана. Первая цепочка была – от Федькиных валенок, вторая и третья принадлежали незнакомцу, и не нужно было пресловутых семи пядей во лбу, чтобы опознать в нем танцовщика: широкие ямки от валенок глядели носами в стороны. Вряд ли кто-то из здешних мещан нарочно воспитал в себе балетную выворотную поступь.

– Та-ак… – сказала Федька.

Она видела, как Васька с Петрушкой укатили, горланя невообразимую похабень. Стало быть, вчера Васька не солгал? Стало быть, искренне хотел помочь, оттого что ненавидит доносчиков?

Могло ли быть такое диво в береговой страже?

Тот, кто вторую ночь подряд выслеживал Федьку, решил не показываться ей на глаза, и ушел восвояси. Но кто – и для чего? Только ли затем, чтобы открыть убежище Румянцева и доложить начальству?

– Та-ак, – повторила она, усердно размышляя. Это мог быть некий доносчик, имевший только эту цель – и никакой более. Это мог быть человек, посланный Анютой, хотя вряд ли – вчера ей еще не нужно было срочно мириться с откупщиком. Это могли быть вообще два разных человека: вчера – доносчик, сегодня – Анютин соглядатай. И, самое скверное, это могло быть как-то связано с убийством! Неведомо, где был Санька в ту ночь. Может, что-то видел, что-то понял. И теперь сообщник убийцы или даже сам убийца, хочет до него добраться.