Александр Слепаков - Вся история Фролова, советского вампира

Отец Иларион пошёл дальше. Фролов ещё раз махнул рукой, повернулся и поспешил за ним. Майор Ершов смотрел им вслед, потом подошёл к могиле Фролова, взял оставшееся от отца Илариона ведро с водой, подошёл к Иевлевой и, ни слова не говоря, вылил на неё воду из ведра. Осторожно, но тоже таким решительным жестом, как будто нет ничего особенного в том, чтобы вылить зимней ночью на женщину ведро воды. Иевлева на мгновенье увидела его таким, каким он был тогда, в пещере, с мечом на бедре и двумя рядами крыльев за спиной. Но это было только мгновенье. И тут Иевлева, как и Сильвия некоторое время назад, поняла, что волосы у неё сухие и одежда сухая, несмотря на то, что ощущение проливающейся на неё воды было очень реальным. Майор Ершов стоял перед ней, улыбаясь, снова в плаще и милицейской фуражке, так же, как и отец Иларион и вернувшийся Фролов, – одетый не по сезону.

– А я подумал, – сказал майор Ершов, – зачем добру пропадать? Раз ему не понадобилось. А вам, Тамара Борисовна, не повредит. Ей-богу, не повредит! Уж вы мне поверьте.

Он опять улыбнулся.

– Идёмте, я вас отвезу. – Майор Ершов сделал приглашающий жест в сторону своей машины.

Итак, соседские мужики подожгли дом Фролова.

Мужики всё понимали, и директору совхоза верили, и участкового привыкли слушать, и танки оценили. Но после крокодила и вампира просто разойтись и пойти спать они не могли, потому что переполнявшие их чувства так и не нашли выхода. Порядок, окружавший мужиков, поддерживаемый советской властью, вплоть до использования танков, порядок этот был настолько прочен, что не допускал даже самой маленькой степени хаоса. Поэтому чувства не имели выхода. Потому что хаос впитывает чувства, как губка, и приносит облегчение, а порядок не принимает чувств, отталкивает их и облегчения не приносит. И не нужно верить таким словам, как свобода и тирания. Это всё – обычная чепуха. Прочное общество – это общество, в котором есть правильный баланс между порядком и хаосом, а свобода и тирания тут абсолютно ни при чём.

Итак, мужикам не хватило хаоса – и они подожгли дом. И теперь бестолково бегали вокруг, делая вид, что тушат.

Директор совхоза, принимая во внимание совершенно исключительные обстоятельства и события минувшего дня и видя, что пожар на другие строения не перекинется, плюнул в сердцах, повернулся, сел в машину и уехал. Участковый остался, хотя и подумал, что, наверное, спасать этот дом не стоит, так как вряд ли кто-то захочет тут поселиться.

Он уже успел к этому времени отвезти брата к себе домой, жена уложила его в кровать, и брат под действием обезболивающих заснул.

В медпункте остались тела Степана и ещё тех трёх убитых вампиром мужиков, а сам фельдшер ночевал у Елизаветы Петровны. Ему постелили на диване перед телевизором и дали на сон грядущий ещё самогона. Родственника Елизаветы Петровны, бывшего опального сельского корреспондента, забрала его девушка, которая заехала за ним поздно вечером и посмотрев на которую Елизавета Петровна сказала ни с того ни с сего:

– Вот теперь совсем другое дело!

Участковый не мог поверить, что Степан лежит сейчас в медпункте мёртвый. Степан, конечно, знал, что это его последний день. Но он относился к смерти иначе, чем другие люди. Он знал о ней намного больше, да и участковый знал теперь о ней намного больше, чем раньше. Смерть уже не представлялась ему просто в виде такого обычного небытия с неприятным запахом. Он теперь знал, что умерших людей тоже можно встретить. И Степана он встретит, конечно. Но всё равно он чувствовал тупую боль в середине груди.

Огонь охватил дом, и уже туши – не туши, всё это годится теперь только на свалку. Участковый смотрел на огонь, не кричал и никого не торопил. Торопить уже не имело смысла. С красивым низким звуком бухнул внутри дома цветной телевизор, посыпались стёкла. Огонь даже не ревел, а как-то низко гудел, почти шипел, трещало иногда очень громко. Участковый крикнул мужикам, чтоб они отошли подальше. Мужики послушно отошли, сгрудились вокруг участкового и смотрели на пламя. Теперь они успокоились, и у них сделались такие серьёзные прекрасные лица, и в их глазах отражался огонь. И они уже не испугались, когда из темноты в свет пламени вошёл великан, за которым они бежали по улице некоторое время назад и хотели его убить на кладбище. Он посмотрел на них своей страшной натянутой маской, подошёл к горящему дому, вырвал входную дверь, бросил её на землю и шагнул в ударившее из открывшегося прохода пламя. И в следующую секунду горящий дом рухнул.