Джуд Деверо: Навеки

Аланна холодно сказала: «Долго ли, по-твоему, мне удастся выглядеть как сейчас? Когда тебе сравняется шестьдесят, ты будешь играть роли папиков, в которых влюбляются двадцатилетние девчонки. А когда мне исполнится тридцать пять, я сгожусь только на роль матери Дензела!».

В ее словах был смысл.

Но я все равно злился. Я полностью перекроил свой график, освободив эти шесть недель, чтобы провести их с любимой в Шотландии. И что мне теперь делать? Позвонить и унизиться перед своим агентом? Барни вопил, что я дурак, раз во время перерыва от съемок в сериале отказываюсь от широкоформатного фильма, на что я ответил… Лучше, не вспоминать, что я ему ответил. Даже король Англии, отрекшийся от престола из-за женщины, не был столь красноречив в своем гневе, как я.

Это было первое обстоятельство. Второе заключалось в том, что Джерлен прислала ко мне человека по имени Верджил с массивным пакетом. Я поблагодарил его, от души надеясь, что мне никогда не придется повстречаться с этим громилой в темном переулке, и взял посылку. Интуиция подсказала налить себе чего-нибудь выпить, прежде чем заглядывать в пакет – так я и сделал.

Джерлен наняла частного сыщика, чтобы добыть сведения о женщине, у которой был мой сын. Я пропустил первые страницы, так как видел подобное прежде и знал, о чем там речь. У Лизы Хендерсон, матери моего сына, не имелось постоянной работы. Она меняла ее два-три раза в год с тех пор, как родился мальчик. Они успели поскитаться по четырем штатам.

«Тяжелая жизнь», — пробормотал я. Мой сын обитал то там, то сям в течение всей своей недолгой жизни. Я был прав, игнорируя тот факт, что мальчик пропал. Очевидно, Лиза опять переехала.

– Интересно, где она теперь? – спросил я вслух, потягивая бурбон.

На последней странице мое сердце чуть не остановилось. Вырезка из газеты. На ней фотография врезавшегося в дерево автомобиля и фото матери моего сына. Она была красива мягкой красотой, с длинными прямыми светлыми волосами и большими голубыми глазами.

Я смотрел на изображение и думал, что Лизе стоило бы включить дальний свет.

Я знал, что просто-напросто оттягиваю чтение статьи. Сделал большой глоток бурбона и начал читать. Несколько недель назад машина Лизы Хендерсон врезалась в дерево, и она скончалась на месте.

К статье была приколота степлером еще одна газетная заметка уже о панихиде. Ее я тоже изучил.

В этих вырезках содержалась кой-какая информация о Лизе. По крайне мере, на момент ее смерти. Я с удивлением узнал, что она была активной прихожанкой и участвовала в благотворительных комитетах. Так как у нее не было сбережений, похороны оплатила церковь и коллеги по волонтерской работе.

На надгробной плите выгравируют слова: «Нам тебя будет не хватать».

Ладно, а что же с моим сыном? Что станется с ним? И почему о нем ничего не говорится? Я перечитал обе статьи. В некрологе утверждалось, что у Лизы не было никаких родственников.

Позднее я опять проштудировал газетные вырезки, каждое слово на каждой странице. Ни в одной из них ни разу не упоминался мой сын. Озадаченный, я пошел к сейфу в спальне, чтобы просмотреть папку, которую мой агент прислал несколько лет тому.

Почти восемь лет назад Лиза Хендерсон работала в банке спермы в Лос-Анджелесе. Я тогда был голодающим актером, ну и… в общем, заработал немного деньжат, «пожертвовав»… ну, короче, сдав сперму. Люди, которые ее использовали, не знали, чья она, но донорам приходилось давать согласие на то, что если от их спермы родится ребенок, по достижении восемнадцати лет он или она сможет узнать фамилии своих биологических родителей.

Мне понравилась идея. Немного смахивало на мелодраму. К тому времени, когда отпрыску исполнится восемнадцать, я планировал сделаться известнее Мела Гибсона. Мне нравилось представлять, что почувствует ребенок, когда выяснит, кто его знаменитый отец.

Когда я прославился, однажды, смеясь, я сказал Барни, что в один прекрасный день жизнь одного малыша очень сильно переменится.

И во всем ему признался. Барни не смеялся, он впал в бешенство. Тут же принялся названивать каким-то людям, которые в свою очередь, начали тоже кому-то звонить. В итоге вся моя замороженная сперма была уничтожена, и номер 28176 был изъят из реестра.

Но по словам Барни, одна женщина, работавшая в клинике, видела меня в кино и узнала.

– У нее ребенок от тебя! – вопил он.

Я, отчасти, даже обрадовался и заинтересовался, на кого похож малыш, но Барни предсказывал бесконечные судебные процессы, что когда-нибудь мать предъявит непомерные требования и создаст множество проблем. Он нес всякую ерунду о том, что вместо бумажных стаканчиков мне лучше бы таскать мешки, но я его не слушал.