Майкл Слэйд: Охотник за головами

– Ты это хотела мне показать? – спросила Кристал. Теперь ей было стыдно за свою трусость.

– Нет. Я хочу показать тебе вот это, – Сюзанна открыла деревянную дверь и отошла, пропуская Кристал вперед.

– А что там? – Кристал ничего не могла разглядеть в темноте, пока ее спутница не зажгла факелы, укрепленные справа и слева от двери.

Кристал застыла на месте, чувствуя, что волосы у нее на голове становятся дыбом. Никогда еще она не видела инструментов, подобных тем, что украшали стены этой адской комнаты.

– Это же камера пыток! – воскликнула она.

– Именно, – сказала Сюзанна и громко рассмеялась.

Комната размером двадцать на тридцать футов была высечена в камне. По одной стене, как серая вена, тянулась каменная труба, обвитая паутиной. Перед очагом стояла жаровня, на которой еще тлели угольки. У противоположной стены высилась средневековая дыба, колеса и зажимы которой дрожали в неверном свете факелов. В углу раскрыла объятия Железная Дева, в распахнутой груди которой блестели десятки стальных лезвий. В панике оглядываясь, Кристал видела то череп, скаливший зубы над дверью, то длинный ряд плеток и бичей всех видов на стене, то начищенные до блеска ножи, иглы и скальпели, разложенные на низком столике слева. И что хуже всего, она видела Сюзанну, закрывающую собой выход. В факельном свете колечки в ее промежности тускло поблескивали.

– «Нож! Хватай нож!» – кричал рассудок Кристал, пока ветер за спиной Сюзанны продолжал свой бесконечный стон.

Кристал кинулась к столику и повернулась, держа в одной руке тяжелый нож мясника, а в другой короткий ножик для снятия кожи.

Сюзанна широко улыбнулась ей.

– Дорогая, ты великолепна. Что за сцена!

– Я хочу выйти отсюда, – прошипела Кристал сквозь сжатые зубы.

– Отлично, – Сюзанна не сдвинулась с места. – Значит, это производит впечатление. Отлично, дорогая. Я к этому и стремилась.

– Но для чего это нужно? Скажи мне.

– Кристал, Кристал! – Сюзанна покачала головой. – Я здесь работаю.

– Работаешь?

– Конечно, глупая. А ты что подумала?

– Какой же работой можно заниматься в таком месте?

– Такой, которая приносит сто тысяч за две недели. Работой по отпущению грехов.

– Иди к черту! – крикнула Кристал. – Выпусти меня отсюда!

– Что же тебя держит? У тебя ножи.

Девушка поглядела на острые, как бритва, орудия у себя в руках. Потом быстро вскинула голову, опасаясь подвоха. Сюзанна не двинулась с места.

– То, что ты видишь, дорогая – и то, что тебя так испугало, – это всего-навсего воплощенная фантазия мазохиста стоимостью в миллион долларов.

Кристал тряхнула отяжелевшей от наркотиков головой.

– Но кому это может понравиться?

– Да, это вопрос... и он показывает, что ты плохо знаешь мужчин.

– Так объясни мне, – сказала Кристал. И положила ножи.

Мужчина с чемоданчиком, прикованным к запястью, думал о своем кролике.

Он сидел в кресле у стены танцевального зала, окруженный роскошью "Рекс-Болла", и смотрел на кавалеров в шикарных галстуках и дам в вечерних платьях.

В 12.41 он поглядел на часы и ощутил дрожь предвкушения. Эта дрожь заставила его вспомнить.

Вспомнить, как он обожал в детстве забраться к матери на колени и уткнуться лицом в ее большие теплые груди. Как она целовала его и прижимала к себе так крепко, что даже становилось больно. Иногда это происходило в жаркие дни, и тогда она снимала с себя одежду, и он вытягивался на постели рядом с ней, приникая к ее горячему телу. Тогда она смачивала те тайные ложбинки, о которых он не мог думать без замирания сердца, его любимыми духами, и он едва не терял сознание, вдыхая аромат ее кожи.

Конечно, это происходило только тогда, когда отца не было дома.

Отец не выносил этого.

"Я не позволю тебе вырасти маменькиным сынком!" – орал он каждый раз, когда заставал их. А это случалось довольно часто.

Тогда мать вдруг притворялась рассерженной и больно шлепала его. Зажимала его голову между ног и, взяв с туалетного столика щетку для волос, она била его по заднице, пока он не начинал плакать. Он пытался вырваться, но ему это никогда не удавалось. Шею его сжимали ее мягкие бедра, и от нее еще сильнее пахло духами.

– Давай, наподдай ему, – говорил отец с улыбкой. – Покажи мне, что ты еще не совсем его испортила.

Кончалось это всегда одинаково. Запертый у себя в комнате, он часами сидел на полу, пытаясь разобраться в хаосе своих чувств, и говорил с Фредди.