Майкл Слэйд: Вурдалак

Вестерн-хиллс. Род-Айленд

Пятница, 20 августа 1977 г., I3:15

— Копай, — велел Могильный Червь, затягиваясь марихуаной, и подал Саксу лопату.

Парнишка поглядел на нее и замотал головой.

— Не позорься, Хайд, что ты, маменькин сынок какой-нибудь? — уговаривал Череп.

— Хочешь стать Вурдалаком? — спросил Могильный Червь. — Какой ты, на хрен, вурдалак, если не пройдешь обряд посвящения?

— Ты должен нам доверять, — встрял Страшила. — У нас все на доверии. — Сидя на деревянном ящике, он читал «Знаменитые чудовища мира кино».

Четверка парней беседовала на поле, примыкавшем к кладбищу. В девять утра они автобусом выехали из Провиденса на северо-запад по 44-й дороге, в эпоху Революции именовавшейся Пороховой. Город мало-помалу скрылся за горизонтом, и потянулась сельская местность: мрачные густые леса, неровные поля и захудалые домишки из дранки. В Чепачете, у слияния 44-й и 102-й дорог, подростки вылезли из автобуса, чтобы размяться и подышать свежим воздухом.

Трое из четверки были одеты так, что на них оборачивались: Чепачет, город со славным историческим прошлым, придерживался консервативных взглядов. Он возник среди морщинистых красноватых холмов в самом сердце Род-Айленда на заре восемнадцатого века и по сей день сохранил три четверти построек в первозданном виде. Кожаные куртки с заклепками, украшенные изображениями омерзительных упырей, выглядели здесь неуместно и вызывающе.

Нагулявшись по Чепачету, подростки на ходу попрыгали в кузов грузовика, выезжавшего из города по 102-й дороге. Фермер в кабине обернулся посмотреть, что происходит, но Фредди Стерлинг (он же Могильный Червь) одарил его своей знаменитой ухмылкой, и фермер решил не лезть на рожон. У водохранилища Сайтуэйт подростки сошли, прихватив с собой из кузова лопату.

Через час, резвясь и дурачась, они вышли в окрестности кладбища. Наслаждаясь истошными завываниями «Блэк Саббат», летящими из кассетника в руке Страшилы, компания миновала водохранилище и наткнулась на таинственную тропинку, которая, ответвляясь от Понагансетской дороги, исчезала среди деревьев. Пробираясь по мелколесью, они наткнулись на заброшенный фруктовый сад, схрумкали по паре яблок и вдоль кромки небольшого, но густого леса двинулись к заросшему бурьяном полю.

Череп первый заметил ящик, подставленный к старой каменной стене, мешавшей лесу захватить давно забытый всеми луг. Он показал на него друзьям, и Могильный Червь расплылся в своей печально знаменитой ухмылке.

— Пора, — шепотом сказал Страшила, разглядывая деревянную клеть.

Подростки обступили находку. Сакс прислонился к каменной ограде, Могильный Червь задумчиво постукивал по ящику носком ботинка, Страшила извлек откуда-то из-под куртки «Знаменитых чудовищ» — и тут Череп увидел кладбище колонистов. Оно пряталось на опушке леса, на сырой сумрачной поляне.

— Эй, глядите! Ребята обернулись.

— Ему небось хрен знает сколько лет. Надгробий почти не видно.

На заре освоения Род-Айленда, до появления общественных кладбищ, существовал обычай хоронить покойников в маленьких семейных склепах (в Провиденсе, например, их устраивали в склоне холма за Таун-стрит, ныне — магистралью Север-Юг). Сельские жители хоронили мертвецов, в том числе и рабов, на фермах, на семейных погостах. Кладбище, заново открытое ребятами, было очень старым, иначе его вовсе не было бы здесь — ведь ручьи и речки, впадавшие в Сайтуэйтское водохранилище, снабжали водой Провиденс, а современные санитарные нормы запрещают устраивать захоронения в зоне используемых водных бассейнов: то, что просачивается из гробов, не просто ухудшает вкус воды.